Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Забегая вперед, скажу, что фильм был сделан без купюр, и слова Ивана прозвучали на той самой конференции. Это не могло, как я уже говорил, не испортить Важной Даме настроения. Как бы там ни было, работа была выполнена не по заказному, а по исполненному драматизма и, главное, как мне кажется, правдивому сценарию.

* * *

Мастер Иван полностью погружен в работу, но все же продолжает рассказывать о своем любимом занятии. «Я и сам не знаю, что это будет. Ну, тут видно, что это море. Вот, видишь, волны. Это ракушка. А это, наверное, дельфин. А что дальше получится, я не знаю. Фантазия подскажет. Вообще ульчи хитрые. Они все знают о дереве», — признается он, как-то по-особому выделяя интонацией слово «хитрые». Спиралеобразный рисунок, остающийся после резца, все шире простирается по поверхности бледно-розового куска капа. Настоящее произведение искусства! От напряжения запотевает видоискатель камеры, в который я смотрю. А мастер совершенно свободно и легко продолжает свое дело. Некоторая натянутость в беседе, ощущавшаяся вначале, куда-то исчезает. Иван становится раскованнее. Он даже забыл, что час тому назад вообще не хотел сниматься. Взяв в руки какой-то национальный инструмент, напоминающий небольшую скрипку, он начинает демонстрировать мне свои музыкальные способности, делая это с явным наслаждением. Этот музыкальный инструмент он смастерил сам. Скользящий по единственной струне смычок издает звук, напоминающий стрекотание кузнечика, сидящего в сырой траве. Невидимый кузнечик пытается брать высокие ноты, разминая и разогревая свои колючие длинные лапки, прежде обездвиженные прохладными каплями недавно прошедшего дождя.

Держащий в руках самодельный смычковый инструмент музыкант замечает, что, несмотря на нашу договоренность, я снимаю его в полный рост. Но уже доверяя мне, и видя мой неподдельный интерес к искусству ульчей, он улыбается и даже слегка позирует перед камерой.

Ночевал я в доме Ивана. Когда его жена накормила нас ужином, хозяин, его маленькие дочка и сын решили показать мне одежду из рыбьей кожи, которую они бережно хранили в своем доме и даже в нее облачились. Видеокамера запечатлела загадочных серебристых «пришельцев» из космоса. Потом, после такого нелегкого дня, мы уснули.

Рано утром, когда снег, несмотря на уже взошедшее солнце, оставался еще густо-синим в местах, куда отбрасывали свои тени бревенчатые домики, Иван проводил меня до околицы. Мы попрощались, и он быстро зашагал по протоптанной в снегу узкой тропинке в мастерскую, чтобы закончить волшебную шкатулку, которая должна была занять свое законное место рядом с вазой, на которой грустил добрый дракон.

В августе 1921 года Ленин поручил молодому немецкому коммунисту Вилли Мюнценбергу, знакомому ему по швейцарскому изгнанию, организовать помощь жителям Поволжья, где тогда свирепствовал чудовищный голод. Мюнценберг развернул в Берлине работу по сбору средств в помощь голодающим и открыл представительство в Москве. Так появилась организация Internationale Arbeiterhilfe (IAH), или Международная рабочая помощь (Межрабпом). В целях пропаганды всё, что делалось для оказания помощи голодающим, стали подробно документировать в фотографиях и киносъемке. Чтобы ускорить работу в Европе, Мюнценберг стал публиковать эти фото- и кинодокументы, заодно, пользуясь случаем, представлял в обществе позитивный образ новой России. Под его напором Коминтерн стал поддерживать и развивать кинопроизводство. Фильмы о голоде и первые документальные картины о Стране Советов способствовали возрождению советской киноиндустрии, к тому времени национализированной, и установлению торговых отношений между Германией и Советской Россией.

Деятельность Коминтерна и Межрабпома развивалась планомерно. В июле 1922 года в головном отделении в Берлине была создана самостоятельная кинопроизводственная компания — акционерное общество по производству и продаже фильмов «Filmamt der Industrie und Handels AG, Internationale Arbeiterhilfe Sowjetrussland». Мюнценберг контролировал прокат всех советских фильмов в Германии, совместное производство и продажу немецких картин в Советскую Россию, а также экспорт пленки. Советской стороне это было только выгодно: кинематографисты могли воспользоваться опытом своих коллег, в страну приходили и необходимые материалы для собственного кинопроизводства. К продукции Межрабпома удалось привлечь внимание советских зрителей, которые охотнее смотрели бы фильмы Джо Мая, Гарри Пиля, Эрнста Любича и Фрица Ланга, нежели политические агитки.