Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— О, кого мы видим! Савелий Борисович собственной персоной! — радостно произнес Лев Данилович. — Проходи, дорогой, проходи, гостем будешь.

Хоть все эти слова и были произнесены радостным тоном, в глазах хозяина дома таились недоверие и настороженность. Мужчины пожали друг другу руки.

— А ты хорошо выглядишь, Лев Данилович.

— Стараемся, стараемся, — ответил Бирюковский. — Да проходи, что ты топчешься на пороге.

Мужчины вошли в дом. Здесь было на удивление тепло. В огромном камине пылало пламя, рядом с камином, на столике были разложены свежие газеты.

— Читаешь газетенки? — поинтересовался Мерзлов.

— А ты как думал? Надо же следить за событиями в стране и в мире.

— А какая тебе разница, что происходит в мире?

— Как это какая… От того, что происходит в Америке, на другом конце земли, зависит мое благосостояние.

— Ты что, все свои деньги туда вкачал?

— Зачем ты так, Савелий Борисович! Какую-то часть туда, какую-то часть оставил здесь. Кое-чего прикупил там, кое-чего прикупил здесь.

— За что я тебя не люблю, Лев Данилович, так это за то, что ты не конкретен. Говоришь какие-то фразы, а что за ними — не понять.

— Ладно, ладно тебе, лучше расскажи, что у тебя. Кстати, как твоя встреча?

— Встреча, как встреча, как положено. Радушная была встреча.

— Давай немножко выпьем, — ласковым голосом обратился к Мерзлову Бирюковский.

— Сейчас я тебе налью. Располагайся вот здесь, в этом кресле возле камина, погрейся, разденься. А то стоишь, как инспектор из налоговой полиции, осматриваешь, осматриваешь все. Небось, хочешь спросить за какие деньги все куплено? Так я тебе отвечу — за свои, за собственные. Думаешь, украл у народа? Нет! У народа-то денег нет, как украдешь.

Мерзлов расхохотался:

— Ну, и изворотлив же ты, Лев Данилович.

— Уж приходится изворачиваться. Кстати, вот коньячок, вот водочка. Чего желаешь?

— Да я к тебе заехал…

— Знаю зачем, за расписочкой.

— Ну, да, можно сказать и так, — таким же ласковым голосом, как хозяин дома, заговорил Мерзлов.

— Так она готова, вот лежит, смотри, — и Лев Данилович Бирюковский приподнял стопу свежих газет, показал расписку своему гостю. — Расскажи, как там произошло? Где наш дружок?

— Наш дружок, Лев Данилович, уже давным-давно на том свете.

— Нет, не темни, расскажи все как было.

— Сбросили мы его с моста, Лев Данилович, сбросили.

— А он не выплывет? — спросил Бирюковский.

— Ты что, забыл какой мост, какая там высота? Да и упал он прямо возле опоры, на бетон.

— На бетон, говоришь?

— Да, на бетон.

— А перед этим, я надеюсь, вы его…

— Да, — сказал Мерзлов, — перед этим мы его зарезали. Так что сейчас его, наверное, раки объедают.

— Так ты говоришь, не выплывет? Раки, говоришь, его кушают? Кстати, может быть ты, Савелий, хочешь раков? Так у меня есть.

— У нас на базаре куплены?

— Нет из магазина.

— Можно и раков, но лучше в другой раз. Меня интересует расписка.

— Ну, раз интересует, и если ты говоришь, что нашего каскадера раки кушают, возьми ее.

Мерзлов взял лист писчей бумаги и принялся его рассматривать.

— Твоя, твоя.

— Наверное, у тебя таких расписок набралось, Лев Данилович…

— Да, хватает, — перебил гостя хозяин. — Хватает, хватает. Понимаешь, разные люди ко мне приходят, кому десять тысяч надо, кому сто. В общем, приходят, а я, ты же знаешь, человек не жадный и если в состоянии, то всегда помогаю.

— Да знаю я, как ты помогаешь, знаю я твои грабительские проценты.

— Проценты божеские, — ласково произнес Бирюковский, — бывают и покруче.

— Ну и хорошо.

— Давай выпьем.

— Погоди, погоди, — Мерзлов подошел к камину и, держа расписку за край, сунул ее в пламя. Бумага мгновенно занялась.

— Да брось, брось ее в огонь, а то насыплешь пепла на ковер. А ковер дорогой, ручная работа, вновь мне должен будешь.

Мерзлов бросил расписку в огонь и еще несколько мгновений смотрел, как бумага чернеет, а затем рассыпается, превращаясь в пепел.

— Ну вот, значит, я тебе ничего не должен.

— Конечно ничего, — сказал Бирюковский.

— Ну и слава богу, одним долгом меньше.

— А можно подумать, что у тебя, Савелий Борисович, долгов много.

— Хватает. Кстати, сколько ты был должен каскадеру?

— Немного.

— А вот я ему должен больше. И слава богу, что так все закончилось.

— Да, в общем-то, удачно, — Бирюковский в конце концов смог-таки усадить Мерзлова, налил ему коньяка, и мужчины глядя друг на друга выпили. — Скользкий он какой-то был человек и наглый, — ласковым голосом сказал Бирюковский.