Денис Коваленко - Татуированные макароны

— Напился!.. Муся-дурачок — чок-чок… сверчок, пятачок… — Вдруг, безумно обрадовавшись, он заплясал, подпевая себе все на один мотивчик:

Дальше он лепил самые невозможные и нелепые рифмы. Песенка нескончаемая, с простым веселым мотивчиком, выходила у него легко и, как ему казалось, очень складно. Хмель уже до того владел им, что самые невероятные желания он считал за самые обычные и естественные. Неизвестно зачем, он полез на дерево, грохнулся с него и, как ни в чем не бывало, забежал в первый попавшийся подъезд, позвонил в квартиру и тут же, счастливый, вылетел на улицу… постучал в несколько горящих окон первого этажа, дождавшись, когда его заметят, скорчил несколько самых омерзительных рож и тотчас смылся. Погонялся за парочкой кошек, одну загнал на дерево, полез за ней, снова грохнулся и, счастливый, высказал кошке все, что он о ней думает… Но, как обычно и случается во хмелю, радость его вдруг и неизвестно почему сменилась печалью, он уже не приплясывал и не веселился. Тяжело плелся он по незнакомым ему дворам и улочкам и злился, неизвестно на что. Если недавно все его веселило, теперь все, чтобы он не встречал, о чем бы не думал, — все его раздражало. Ко всему прочему, заболела голова. Во рту чувствовалась противная сухость. Сколько времени, где он — он не знал этого. Он просто плелся куда-то, и все. Периодически выскакивающая мысль: не лучше ли идти домой, злила и, порой, своей навязчивостью и неотвратимостью доводила до бешенства. Иногда ему казалось, что он ужасно замерз и обессилел. Как зомби, он широко шагал, ведомый теперь одной, внезапно родившейся мыслью, до того дикой и нелепой, что, приди она на трезвую голову, ему наверняка бы захотелось стошнить. Но теперь она казалась ему логичной и правильной, и, самое главное, желанной. Движимый этой мыслью, он был абсолютно уверен, что именно сейчас он должен, нет, просто обязан идти к Снежане. Он был до того поглощен этим желанием, что упорство его можно было бы сравнить только с упорством заведенной игрушки. Упрись он в стену, он бы, как и заведенная игрушка, бился бы в нее и не сдался бы до тех пор, пока не кончился завод. Что он будет делать, придя к Снежане, он не знал, не знал и зачем идет к ней. Лицо его выражало одну пьяную одержимость, временами проявляющуюся странной улыбкой и злым, даже мстительным, блеском в глазах. Спотыкаясь и наклонясь вперед так, будто он идет против сильнейшего ветра, он злорадно шептал, на самом деле он говорил во весь голос, но ему казалось, что он именно шептал:

— Больно вам всем, боли вы хотите, я дам вам ее. Все вы любите… с болью; я дам вам эту боль. Все вы, шлюхи, на одно лицо, все вы одного хотите, всем вам нужна похоть и боль. Самки, твари… одного рода племени… И мое се-рдце остановилось, мое се-рдце за-мер-ло… — Неизвестно откуда, из-за какого угла, перед Мусей выскочили два дворовых пса. Выскочив, они залились звонким и противнейшим лаем. Муся от неожиданности чуть не упал; восстановив равновесие, он пристально вгляделся в псов. Мелкие, остромордые, черт знает какой породы, они стояли в двух шагах от него, заливаясь в его сторону нестерпимо громким лаем. Сжавшись, Муся решил не обращать на животных внимания и стороной обойти их. Псы, увидев этот маневр, вдохновенно, заголосив еще громче, бросились к Мусе, и один, оскалившись, зайдя сзади, нырнул Мусе между ног, с желанием цапнуть за ногу. Развернувшись, Муся мотнул ногой и, не удержав равновесия, шлепнулся на рассыпанный по дороге щебень. Не замолкая ни на секунду, псы отскочили. Ободрав при падении ладони, Муся, до конца не поднявшись, точно греческий олимпионик, с разворотом, зашвырнул в дворняг горсть щебня; не удержавшись, он вновь рухнул на землю. Отбежав, псы снова вернулись на свои позиции. Уже не торопясь, Муся поднялся, предварительно набрав штук пять самых крупных камней, с единственным желанием убить этих тварей. Псы, в момент почувствовав это, тут же метнулись с места.

— Не уйдете, — и с камнем на перевес в правой руке, остальные прижав к груди левой, Муся кинулся за псами.

Первый пущенный камень, перелетев, вонзился в метре от псов, резко развернувшись, псы рванули во двор. Размахнувшись, не сбавляя скорости, Муся пустил второй камень. Все это случилось довольно быстро, и псы не успели еще отбежать на безопасное расстояние; все пять камней летели один за другим, и ни один, к бешенству Муси, не достиг цели. Псы уже скрылись из вида. Выдохшись, Муся перешел на шаг. Теперь он был готов убить любую дворнягу, попавшуюся ему на путь. Но ни одной, ни одной, даже самой безобидной, дворняжки ему не попалось.