Денис Коваленко - Хавчик фореве...

Чем ближе подходил поезд, тем отчетливее я понимал, что… боюсь. Сказать конкретно, чего боюсь, — я бы ни в жизнь не сказал. Если напрягусь, без труда подберу тысячу причин; но в то же время я мог подобрать не меньше причин, по которым приезд Влада меня радовал. Так что в сторону причины; я волновался сильнее влюбленного идиота; только, в отличие от влюбленного идиота, не торопил поезд, а мечтал, что вот-вот, прямо сейчас его взорвет какой-нибудь безумный шахид, и непременно зацепит Влада, конечно не насмерть, а так, чуть-чуть, чтоб взрывной волной — обратно в Липецк.

Поезд остановился; двери вагонов открылись, стали выходить люди; встречающие толпились возле дверей. В волнении сидя на лавочке, я даже на вагон старался не смотреть. Но разве это возможно? Вагон, как развратная девка, притягивал мое внимание, заставляя, ко всему еще, и злиться; впрочем, я так привык злиться, что давно считал это чувство своим постоянным спутником и наверняка удивился бы, если бы оно исчезло.

Влад вышел одним из последних, словно специально испытывая мои нервы. Вышел с огромной спортивной сумкой через плечо, не замечая меня, хотя я сидел в трех шагах от него. Оглядевшись, поправив сумку, он, в упор меня не видя, подошел ко мне и, поставив на лавочку свою красную сумку, продолжал оглядываться. Стало даже забавно: заметит или нет? Я решил ждать до последнего, но не выдержал и засмеялся. Только тогда он меня заметил. Его широкое смуглое лицо тут же ощерилось ровной белоснежной улыбкой. Я сходил с ума, когда видел его зубы; он курил как паровоз, зубы чистил чем придется, но они у него всегда были белые и крепкие, в отличие от моих, которым не то что блендамед… которым только протезист поможет.

— Ха! — воскликнул он и тут же бросился обниматься. Здоров он был как бык. Среднего роста, худощавый, но сильный и чертовски мускулистый. Даже сквозь летний свитер было видно, что он чертовски мускулист.

— Ну, здорово, Макс! — Отпустив меня, он протянул мне руку. Я с удовольствием пожал ее: рука плотная, с длинными красивыми пальцами; единственное, что ее портило, — две огромные, каменной крепости шишки на сгибах указательного и среднего пальцев, причем на обеих руках. Пожимая эту руку, я вдруг понял: все получится, Влад все исправит. Не может такой красивый и сильный человек не исправить ситуацию. «А что, собственно, произошло? — думал я, когда мы, поначалу не находя слов, лишь улыбаясь, тащили его тяжеленную сумку к метро. — Что, собственно, случилось? В тюрьму меня не посадили, убивать меня никто не собирается. Денег только нет — так их всегда нет. Жить две недели? Так ведь целых две недели! это же сколько времени.

Да за это время мы с Владом целую квартиру найдем, не то что какую-то комнату!»

— Рад, что ты приехал, — растроганно произнес я, ткнув его кулаком в плечо.

— Нормально все, — отвечал Влад.

В метро я направился прямиком к турникетам, совсем забыв, что проездной у меня один, причем школьный, и повторно по нему можно пройти лишь спустя семь минут.

— Влад, денег-то у меня нет, — сказал я и невольно покраснел. — Билет нужно купить там, в окошке, — торопливо добавил я, кивнув в сторону касс.

— Нормально все, — ответил Влад и, поставив сумку, отошел к кассам; все это время с его смуглого широкоскулого лица не сходила добродушная улыбка.

Он стоял в очереди, а я не мог придумать, что бы такое хорошее, обнадеживающее сказать ему… Словом, как сказать, что комната у нас на две недели. «А, ладно, — отмахнулся я, — все решится само собой, иначе и быть не может».

Пока добирались до дома, я, как заведенный, движимый неизвестно каким чувством, врал, какая классная, разбитная жизнь здесь, в столице. Собственно, я не врал, а лишь преувеличивал, особенно свои похождения в казино. Я так увлекся, что предложил Владу быстро занести сумку домой — и в казино.

— Две штуки баксов! Влад, я воистину фартовый человек…

А как я описывал свой роман с Оленькой, и, конечно, про проституток рассказал. Словом, выставил себя чуть ли не Казановой. И главное — казино!

— Влад, на самом деле пара сотен баксов… через час как минимум штуку будем иметь! Я же фартовый человек, — забывшись, чуть не кричал я, пока мы ехали от метро на троллейбусе.

— Макс, у меня с собой всего если наберется рублями пятьдесят долларов — уже хорошо, — добродушно и, как мне показалось, даже извиняясь отвечал он.

Я осекся, что-то промямлил и дальше молча до самой квартиры нес эту тяжеленную сумку, не решаясь Владу и в лицо посмотреть.