Миа Канкимяки - Женщины, о которых думаю ночами

Ночная женщина № 4: Мэри Кингсли.

Род занятий: Старая дева, позже путешественница и автор путевых заметок. Проводила своих родителей в последний путь и одна отправилась в джунгли Западной Африки. Ей пришлось грести на реке в каноэ в длинном черном платье, знакомиться с каннибалами и европейскими авантюристами. Написала о своих путешествиях два бестселлера, в которых неустанно издевается над собой.

«В действительности существуют две вещи, заставляющие меня гордиться собой: первое – это то, что доктор Гюнтер одобрил собранных мною рыб, а второе – я умею грести на каноэ огуэ. Ритм, стиль, управление и все остальное… словно я африканец огуэ… Часто думаю: чем это люди гордятся больше всего на свете?» (Мэри после возвращения из поездки по Западной Африке в 1897 году.)

А что до Мэри – этой прекрасной, полной самоиронии и чувства юмора Мэри, которую можно только любить? В январе 1894 года, когда шестидесятилетняя Изабелла отправлялась последний раз в Китай, тридцатилетняя Мэри возвращалась из своего первого путешествия по Западной Африке. Порой я думаю, что они вполне могли пройти мимо друг друга в порту Ливерпуля: для одной из них солнце только взошло, для другой начался его закат.

Детство британки Мэри Кингсли (1862–1900) никоим образом не намекало на ее будущую карьеру путешественницы и исследовательницы, настолько одиноким и безмерно печальным оно было. Отец Мэри служил врачом, в последний момент он решил жениться на своей служанке, сделал ту беременной, а через четыре дня после свадьбы родилась Мэри. Подобный неравный брак стал для Мэри подарком судьбы – чего нельзя сказать про ее мать. Джордж Кингсли не был идеалом супруга. Пока Мэри была ребенком, ее отец, сопровождая в качестве врача путешествующих аристократов, побывал в Азии, Америке и в Южном море. Покидая на долгие месяцы, а то и годы жену и детей, он оставлял их одних дома с минимальными средствами. Как бывшая служанка, мать Мэри не подходила для светских встреч. Ей пришлось сидеть дома, страдая от неврастении, депрессии и прочих женских болезней, от которых она так и не излечилась.

Наша Мэри провела детство в четырех стенах родного дома на окраине Лондона. Ее не отправили в школу, к ней не приглашали домашних учителей, и у нее почти не было друзей и кого бы то ни было, чтобы общаться. Отец находился в разъездах, бледная, словно призрак, мать лежала в постели на верхнем этаже. Компанию Мэри составляли ее младший братишка Чарльз, няня и повар. Позже Мэри описывала свой дом как долину смерти, где вдали от обычных людей бродили бесплотные тени. В обычных условиях девочку из семьи среднего класса мать научила бы как минимум чтению, рисованию и игре на фортепиано. Но такими умениями мать Мэри не обладала – она с трудом складывала буквы.

С малых лет Мэри пришлось взвалить на себя заботы по хозяйству и уход за матерью, а в таких условиях ее единственной стезей и мог стать только уход за ближними и прислуживание членам семьи. Однако у Мэри имелась одна черта, наличие которой у женщин не поощрялось: любопытство. Достоверно неизвестно, как Мэри обучилась чтению – возможно, ее научил посещавший школу брат, – но все свободное время она проводила в отцовской библиотеке. В роду отца были известные писатели. Обширная библиотека содержала книги из разных областей знаний, и понемногу за несколько лет Мэри усвоила латынь, физику, химию, математику, технику, биологию и социальные науки – эти предметы в Викторианскую эпоху девочкам не преподавались. Если предположить, что образцами возможных ролей в обществе для Мэри могла стать мать, вечно лежащая в постели, слабая и зависимая, или отец, образованный путешественник, то несложно представить, на кого она стала ориентироваться. Превыше всего Мэри восхищалась своим отсутствующим родителем и его полной приключений жизнью, поглощала посылаемые отцом из разных экзотических уголков планеты письма, равно как и найденные ею в библиотеке воспоминания путешественников. Возможно – почему нет, – на книжной полке она натолкнулась и на книги Изабеллы Бёрд. Хотя Мэри вряд ли об этом знала, но ее отец, однажды путешествуя по Скалистым горам, наткнулся на раненого Маунтина Джима, этого одноглазого друга Изабеллы, и спас его из лап смерти. Однако Мэри была привязана к постели матери. В двадцать лет она ухаживала за ней днем и ночью. Мать соглашалась есть только с ее рук. Только Мэри разрешалось выгуливать ее на кресле-каталке в ближайшем парке. В свободное время Мэри изучала математику, читала Дарвина и выполняла роль секретаря отца, когда тот приезжал домой. Отец привозил из путешествий дневники и заметки с целью придать им вид научных публикаций. Ухажеров, флирта и какого-либо намека на влюбленность в жизни Мэри не было и в помине. В 23 года она отправилась вместе с семьей к своей подруге в Уэльс, впервые покинув дом. Но уже через пару дней Мэри получила телеграмму, что состояние ее матери ухудшилось, и ей пришлось срочно вернуться. Весной 1888 года Мэри поехала в свой первый в жизни отпуск в Париж на неделю, к ее возвращению состояние матери вновь ухудшилось. Мэри не могла отлучиться из дома более чем на два часа. В 1890 году мать перенесла удар, лишивший ее дара речи и сделавший недвижимой. Теперь Мэри пришлось кормить ее, купать и делать все за матушку. В феврале 1892 года неожиданно умер ее отец, в апреле за ним последовала и мать. Мэри было 29 лет. Она была сломлена горем, но наконец свободна.