Мэтью Вайнер - Хизер превыше всего

Женщина смотрела в сторону и делала вид, будто читает рекламу, а Хизер все время поглядывала на нее и в какой-то момент вернула кружку Карен со словами: «Все в поезде ведут себя так, словно они здесь одни, но ведь это же неправда». И тут женщина разрыдалась. Карен не знала, что делать, полезла было в сумку за бумажными платками, но вместо этого просто погладила женщину по плечу, а та всхлипнула и смущенно улыбнулась. Хизер пристально смотрела на обеих до самой Семьдесят седьмой улицы, где им нужно было выходить, потом попрощалась с женщиной. Та уже успокоилась и, подняв глаза на Карен, заверила ее, что она, наверное, лучшая мать на свете. Карен ответила, что тут нет ее заслуги, только дочкина. Могло показаться, будто Карен скромничает, но она-то знала – Хизер ведет так себя не первый раз, и, возможно, такова ее миссия на земле – сделать легче жизнь других людей.

Теперь у Карен было множество дел, даже после того, как Хизер стала уходить в школу на полный день. Фитнес и шопинг, не слишком обременительная работа по дому, которую не успели сделать другие, поиск и придумывание новых полезных занятий, приготовление полезных блюд и планирование развивающих развлечений. Ну и конечно, фиксация очередных достижений Хизер. Карен делала памятные альбомы с фото и аппликациями, компьютерные коллажи и, приложив некоторые усилия, смонтировала несколько видео и выложила в интернет. Ей самой поначалу это казалось хвастовством, но, когда она увидела, что зрители реагируют на поступки и слова ее дочери точно так же, как она сама, Карен поняла, что поднимает им настроение и что, возможно, другие люди тоже многое узнают о самих себе, наблюдая за тем, как растет Хизер.

В сетевых сообществах Карен встретила множество женщин-единомышленниц и получила мощную поддержку – все ее опасения оперативно развеивали либо опытные мамаши, либо настоящие эксперты. В результате Карен стала проводить несколько меньше времени в реальной жизни, однако всегда оставалась открытой к живому общению. Тем более что с самого начала – прогуливалась ли она в парке с коляской в компании других мам, плавали ли они с дочкой в клубном бассейне или, позднее, играли в теннис, – одного присутствия Хизер было достаточно, чтобы без стеснения подсесть к кому-нибудь и вместе перекусить.

Природных ресурсов маленькая семья Брейкстоун потребляла куда больше, чем ей причиталось в среднем, однако Марк был горд, что сумел обеспечить их такой красивой квартирой. Он особо ценил пристрастие Карен к шелковистому бархату, который она использовала дозированно, но как будто специально для него, Марка. Таким бархатом была обтянута спинка их кровати, а также кресла в гостиной, где он полюбил устраиваться случавшимися все чаще бессонными ночами, предпочитая нежную ткань холодной кожаной мебели из своего кабинета, обшитого деревом. Кресла в гостиной были красными, но в темноте казались коричневыми; он наливал скотч в лучший хрустальный стакан, чтобы если и не задремать, то хотя бы перестать нервничать, что вот уже и рассвет, а бессонная ночь сделает невыносимым предстоящий рабочий день.

Однажды глубокой ночью, когда Марк собирался перебраться в свое кресло, ему пришло в голову, что можно посмотреть на спящую Хизер, которой к тому времени исполнилось семь лет. Он никогда не бывал наедине с дочерью и догадывался, что его вопрос за ужином «Ну, как сегодня поживают мои девочки?» раздражает жену. Он перешел на эту фразу, потому что, когда раньше он обращался напрямую к Хизер, Карен всегда отвечала за нее или так или иначе вмешивалась в их разговор. Даже когда Хизер болела, на его «Как ты сегодня, зайчик?» немедленно отвечала Карен: «Слава богу, ей уже лучше» или «Сегодня что-то неважно». Поэтому той ночью, стоя в ее спальне и разглядывая ее, он почувствовал себя неловко, когда она открыла глаза и улыбнулась ему. Марк не смог объяснить, почему он здесь, поэтому присел на кровать и погладил дочку по волосам. А потом все же спросил: «Почему ты проснулась?» – «Потому что не могу спать, – ответила она. – Наверное, я такая же, как ты». Он провел ладонью по ее лбу, поцеловал в щеку и поинтересовался: «Куда ты хочешь на каникулы? Мы можем поехать, куда захочешь». А Хизер в ответ: «Куда угодно, лишь бы с тобой, папочка».

В том году вместо Сен-Бартелеми Карен и Марк по просьбе дочери согласились поехать в Орландо и пожить в пятизвездочном отеле за пределами тематических парков. У них был номер люкс с гостиной, где Хизер спала на раскладном диване, и, хотя дочка постоянно приводила откуда-то компании докучливых друзей, родителям это нравилось не меньше камерных ужинов втроем. Однажды Хизер надолго зависла в игровой комнате, и Марк с Карен остались вдвоем. От беспокойства за дочь они напились, потом занялись любовью, однако вскоре проснулись и снова начали беспокоиться – вплоть до десяти вечера, когда Хизер вернулась, как и обещала. До этого они давненько не занимались любовью, Карен – в силу загруженности дочкиными танцами, теннисом и фортепиано, а Марк – из-за участившейся бессонницы, выгонявшей его из постели едва ли не каждую ночь.