Нгуен Бонг - Избранное

Больше всего меня тревожило, что я не знаю, как теперь быть, что делать. Обычно в праздник Тет мы проводили демонстрацию протеста против роста цен на рис и продовольствие. А наша организация «Весеннее дерево» оказывала помощь самым бедным семьям.

До Нового года оставалась всего неделя, а я все еще не получила никаких указаний от руководства. Я начала беспокоиться — и дома не могла сидеть, и боялась надолго отлучаться — вдруг придет связной, а меня нет.

Однажды вечером, отказавшись от ужина, я ушла к себе и, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, решила почитать; Вдруг услышала, как хлопнула входная дверь. Я замерла на минуту и прислушалась: Хоанг! Я вздрогнула, узнав знакомый голос, и бросилась навстречу. Это был действительно он, Хоанг!

— Ну как, здорово волновалась, наверно? Наши друзья снова начали учиться. И Лан опять пошла в школу, — быстро прошептал он и уже громко спросил:

— А хозяева дома?

Из соседней комнаты раздался голос Ба:

— Это ты, Хоанг?

Он включил свет и открыл дверь, приглашая гостя войти. В округе все хорошо знали Хоанга и тепло принимали его. Хоанг вошел в комнату Ба, я за ним. Дети еще не спали и, увидев гостя, повскакали с постелей и бросились его обнимать. Я села в сторонке, наблюдая за Хоангом, который, перебрасываясь короткими фразами с Ба и его женой, весело шутил с детьми.

Итак, Хоанг вернулся, связь восстановлена, отныне мы снова будем в курсе всех событий, будем продолжать нашу работу. Но сейчас главным было другое — Хоанг здесь, рядом, я слышала его голос, его смех! Мне очень хотелось сказать супругам Ба, что Хоанг пришел «оттуда» не в гости, а специально — ко мне, пришел по очень важному делу, нашему общему делу, — но разве я могла это сказать, и потому, молчала.

Немного поболтав с хозяевами, Хоанг пригласил меня в другую комнату. Здесь он сообщил мне, что создан Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама, и хотя я уже знала об этом, я почувствовала, как вспыхнули мои щеки, когда услышала эту весть от Хоанга. Он передал мне также распоряжение руководства — продолжать занятия в школе. О делах больше говорить не стал, сказал лишь, что наша борьба теперь имеет четко сформулированные задачи. На прощанье Хоанг предупредил, что принято решение отправить меня на некоторое время в другой район — здесь я слишком долго работаю, и полиция, наверное, уже следит за мной.

Я была ошеломлена. Это решение означало, что я еду «туда» — в освобожденную зону, туда, где Хонг Лан! Я буду учиться там по-настоящему, узнаю много нового, сбудется то, о чем я так давно мечтала. С тех пор, как Хоанг ушел в освобожденную зону, я с особым интересом: прислушивалась к новостям, долетавшим к нам «оттуда». И тем не менее мне никогда и в голову не приходило, что я тоже могу покинуть Сайгон, оторваться от семьи. Интересно, когда я попаду туда, что подумают моя бабушка, сестра, мать? Я вспомнила тот год, когда я впервые приехала в Сайгон с единственным желанием учиться, вспомнила, какой страх внушал мне этот город. Если бы я знала тогда, что все мои детские мечты не сбудутся и мне не суждено стать ни учительницей, ни врачом, — неужели я поехала бы в Сайгон?.. Но все это пустые рассуждения теперь!..

Мысленно я перебирала события последних дней. Что могло вызвать подозрение полиции? Кажется, я старалась соблюдать конспирацию, делала все так, как учил меня Хоанг. Когда произошел тот случай с Усатым Линем, я сразу же сообщила обо всем Хоангу, и он посоветовал мне не бросать этого парня. Несмотря на то, что отец его принимал участие в перевороте, Линь, как и я, должен был скрываться. Но в Сайгоне мы могли легко встречаться и делали это довольно часто.

Когда в Сайгон вернулся доносчик Ван, мы с ним почти сразу же столкнулись на улице. Но эта встреча ничем не отличалась от других встреч с одноклассниками, и мне показалось, что Ван не следит за мной, как следил когда-то за Хонг Лан.

Я старалась тщательно проанализировать поведение каждого из товарищей, недавно вступивших в организацию, еще раз продумать всю свою работу, все передвижения по городу, связи. Кажется, все в порядке. Не зря Хоанг так доверял мне.

Хоангу очень нравилась мать Дыка, который в последнее время стал нашим основным связным. Дык учился на втором курсе медицинского института. Года два назад он под каким-то предлогом увязался однажды за мной и поехал провожать меня. Дык предложил ехать по улице Нгуен Биеу, где жила его мать, и познакомил меня с ней. А потом она стала помогать нам, и дом их стал нашей главной явочной квартирой в городе. Раньше они жили в Центральном Вьетнаме, где мать Дыка работала в женской организации провинции, а отец воевал на временно оккупированной территории. После гибели мужа в годы Сопротивления мать Дыка, чтобы избежать преследований, переехала с детьми — Дыком и двумя дочерьми — в Сайгон. Это была добрая женщина, но в работе она показала себя очень требовательной и осторожной. Не зря Хоанг относился к ней с таким уважением.