Нгуен Бонг - Избранное

— Дорогой учитель, сегодня девятое января, годовщина гибели Чан Ван Она [8] Чан Ван Он — один из вьетнамских героев-партизан, погибший в годы войны против французских колонизаторов. . Разрешите приколоть вам значок в память о нем.

Все встали, зааплодировали, многие ученики достали такой же зелено-голубой значок с красным факелом и прикололи у себя на груди. Тогда девушка приколола значок директору. От неожиданности он растерялся, забормотал что-то, вытянув руки вперед, как будто хотел оттолкнуть ученицу, а потом, по-стариковски семеня, выбежал из класса. Он решил обойти все классы. Мы слышали, как по всей школе неслись аплодисменты и приветствия. Вся школа отмечала этот день!

Я знала о подготовке к этому дню. Несмотря на все запреты, в школе создали комитет, и в его руководство вошли Хонг Лан и Хоанг, как старосты своих классов. И вот накануне Хоанг сказал мне, что годовщину решено отметить всей школой.

Наконец директор вернулся, очень взволнованный. Он застыл на пороге, словно не решаясь переступить его. И тут с задней парты поднялся парень, вышел вперед и, остановившись перед директором, произнес:

— Разрешите сказать несколько слов в память о Чан Ван Оне?

— Нет, нет! Ни в коем случае!

Директор решительно замотал головой и двинулся к учительскому столу. Класс зашумел. Директор поднялся на возвышение, внимательно оглядел класс и, тяжело опустившись на стул, тихо сказал:

— Я запрещаю отмечать какие-либо даты. В нашей стране нет больше империалистов, нет колонизаторов, у нас национальное государство. Ваше дело — хорошо учиться, а не вносить смуту или слушать коммунистических подстрекателей…

Тут его перебил громкий голос:

— Верно! Сейчас у нас нет империалистов и колонизаторов. Так что́ плохого в том, что мы хотим отметить годовщину со дня гибели Ван Она — национального героя, боровшегося против империалистов и колонизаторов?

— Ура! Да здравствует Чан Ван Он!

Мы все оглушительно захлопали, а парень продолжал:

— Именно поэтому мы и просим разрешить отметить эту годовщину. Ведь в противном случае могут подумать, будто в нашей школе мечтают о возвращении колонизаторов и империалистов.

Его поддержали остальные. Директор школы, бормоча что-то под нос, спустился с возвышения и покинул класс. Ученики один за другим выходили к учительскому столу и говорили о Чан Ван Оне. Мы все давали обещание брать с него пример, быть прилежными учениками и патриотами.

Парня, который говорил с директором школы, мы звали Усатый Линь. В прошлом году он учился вместе с Тхань в седьмом классе, Тхань сдала экзамены, а он провалился, однако пошел учиться в восьмой класс.

У него были красивые черты лица и аккуратно подстриженные усики. Он любил рассказывать, как ею отец — известный в городе адвокат — потребовал сбрить усы и за это предложил Линю тысячу пиастров [9] Пиастры — деньги, выпускавшиеся французской колониальной администрацией. В Южном Вьетнаме имели хождение наравне с донгами, основной денежной единицей Вьетнама. . Но Линь наотрез отказался: «Я не могу отречься от самого себя. Тысячи парней носят то же имя, что и я, но только одного из них называют Усатым Линем. Я не могу сбрить усы, как не могу перестать быть самим собой».

Линь, обычно шумный и веселый, был сегодня какой-то притихший — явно чем-то расстроен. Но когда директор, который часто ругал его за то, что он лодырничает, упомянул о «коммунистических подстрекателях», Линь не выдержал и, хотя он сам не принимал участия в подготовке и на груди у него не было памятного значка, стал выступать горячо и убежденно.

Пока Линь говорил, Тхань не сводила с него глаз. А когда он вернулся на свое место и весь класс зааплодировал ему, Тхань вырвала из тетради листок и быстро написала:

«Линь, подожди меня у ворот. Я хочу тебе что-то сказать. Записку порви. Тх.»

Она свернула записку и незаметно бросила ее Линю. Тот прочитал и кивнул в знак согласия.

После уроков Линь выкатил из ворот школы мотороллер и остановился, поджидая Тхань. Многие из наших заметили, что Линь кого-то ждет, и, проходя мимо, подшучивали над ним.

Вскоре появилась Тхань, и они медленно пошли вдоль улицы, негромко разговаривая.

На следующий день я спросила Тхань, о чем они говорили. Она смеясь ответила:

— Я похвалила его за вчерашнее выступление. — И тут же спросила меня: — А как по-твоему, он смелый?

Я улыбнулась и молча кивнула.