Остин Сигмунд-Брока - Навеки не твоя

За большим столом в глубине ресторана тесно сидит вся театральная труппа, но когда я подхожу, Энтони Дженсон двигается, чтобы я могла сесть. У него в руках экземпляр пьесы, и как только я сажусь, он его открывает.

– Этот монолог великолепен, – произносит он через минуту.

– Э-э, какой именно? – Я склоняюсь к нему. У него точно важная роль, в этом я уверена. С тех самых пор, как он к нам перевелся в девятом классе, когда Джоди переманила его из школьного округа, где чернокожему актеру не давали главных ролей, у него в каждой постановке роли только крупные.

Он поднимает на меня взгляд, делая вид, что возмущен.

– Ты не посмотрела, кого я играю? – Он роняет сценарий на стол передо мной. Я читаю открытую страницу. Это монолог Меркуцио о королеве Маб. – Все считают, что лучшая мужская роль – это Ромео, – продолжает он с жаром, – но Меркуцио сыграть намного сложнее. У него длинный монолог, сцена смерти… – он осекается. – Что я такое говорю? Я же разговариваю с Джульеттой!

– И не напоминай, – ворчу я.

Он смотрит на меня с сочувствием.

– Ты справишься, Меган. – Он хлопает меня по плечу. – В любом случае бесплатная поездка в Эшленд – это неплохо.

Я моргаю.

– В Эшленд?

– Шекспировский фестиваль…

– Я знаю, что такое Орегонский Шекспировский фестиваль, – перебиваю я его. – Какое он отношение имеет к нашей постановке?

– Тебе разве не сказали? – Энтони глядит недоверчиво. – Стиллмонт приняли в программу школьных постановок в этом году. Мы будем представлять «Ромео и Джульетту» в Эшленде в декабре.

В груди становится тесно. Джоди обязательно нужно было выбрать самый престижный шекспировский фестиваль в стране, чтобы вытолкнуть меня на сцену.

– Полезный опыт, черт бы его взял, – бормочу я себе под нос. Я, видимо, побледнела, потому что Энтони смотрит на меня со смесью беспокойства и недоверия.

– Ты отлично справишься. Ты обязана отлично справиться. Эта постановка должна быть выдающейся. Туда придут представители Джульярда и будут меня оценивать…

– Я поняла, Энтони! – громко перебиваю я его. – Я просто нервничаю. Как-нибудь разберусь, – говорю я.

Энтони замолкает. Я гляжу на него, ожидая увидеть, как он прячет лицо в ладонях, осознавая катастрофу, в которую я превращу его шансы на поступление в колледж.

Но я замечаю, что он больше не смотрит на меня, и следую за его взглядом – на светловолосого и возмутительно мускулистого уборщика посуды. Он на вид нашего возраста, но я бы точно заметила такого парня в Стиллмонте. Наверное, он учится в одной из частных школ района.

– Боже ты мой, – бормочет Энтони, наблюдая, как тот убирает со стола и направляется в кухню. Я знаю, что означает этот взгляд. Как и я, Энтони влюбляется быстро и часто. Разница в том, что он влюбляется сильно. Он верит, что каждый новый парень – это его судьба, и каждый раз расстраивается, когда отношения не складываются. Впрочем, нет никакого смысла пытаться его остановить.

– Вперед, – говорю я, поднимаясь и пропуская на выход. Не говоря ни слова, он выходит из кабинки.

Я осознаю, что оказалась рядом с группой старшеклассниц, которые, как мне известно, претендовали на роль Джульетты. Алисса Санчез смотрит на меня так, будто мечтает, чтобы я, как Джульетта, закололась кинжалом вот прямо сейчас. Ее свита даже не встречается со мной взглядами.

– Я не проходила прослушивание на эту роль, знаете ли, – говорю я, пытаясь разрядить обстановку. Вот такие конфликты – как раз одна из причин, почему я предпочитаю быть режиссером.

– Ну, ты ее получила, – холодно отвечает Алисса.

– Это будет полный провал, – пытаюсь пошутить я.

– Да. – Она встает. – Точно.

Пара девушек из ее компании следуют за ней и выходят из кабинки. Я осматриваю комнату, чувствуя себя неуютно – неуместно. Я знаю всех ребят здесь с театральных уроков, где я обычно наблюдаю и режиссирую, но никогда не участвую. А теперь мне нужно играть вместе с ними. Я замечаю в галерее Тайлера и Маделайн, трогательно объединившихся в игре «Ударь крота». Все остальные, как я вижу, переводят взгляды с Тайлера на меня. С Ромео на Джульетту.

Все, кроме одного парня, который сидит один и что-то энергично пишет в блокнот.

Я узнала его – он новенький в театральном классе в этом году. Он азиат, худощавый, но не тощий, а волосы пора бы подстричь – и сейчас в них задумчиво запускает пальцы; на нем серый свитер по фигуре. Я не уверена, что вообще когда-то слышала, чтобы он разговаривал, но он точно более приятный собеседник, чем прихвостни Алиссы, которые на меня злобно зыркают. Недолго думая, я подхожу и сажусь в кабинку, где кроме него никого нет.