Ли Льеж - Марионетки в ящике

– А Ли-то куда мог деться?!

– Мне кажется, – тихо вставила Сора, – что он на улице. Если ему стало дурно, логичнее всего было выйти на свежий воздух.

– Там же холодно! – поёжился Бен.

– Ну не зима ещё. Я проверю. – Козетта обхватила себя руками, чтобы сберечь хоть немного тепла, и пошла к двери.

Однако выйти наружу она не успела. Дверь отворилась и в прихожую ввалился трясущийся от холода Ли с посиневшими губами и зеленоватым лицом.

– Ужас, меня так стошнило! – тут же поделился он животрепещущими подробностями своей прогулки. – Меня нельзя пугать, я нервный!

Козетта брезгливо поморщилась:

– Так это ты орал как резаный? Мой тебе совет, друг: если тебя тошнит, учись издавать поменьше звуков.

– Кто орал? – Ли недоумённо выпучил глаза. – Я не орал. И никто не орал! Вы совсем, что ли, совесть потеряли, обвиняете меня в чём попало, как будто я тут самый…

– То есть ты не слышал крика? – перебил его Бен.

– Нет! – с глубокой обидой выдохнул Ли. – И я никогда не повышаю голос без веского повода!

Остальные переглянулись.

– Ладно, – вздохнула Козетта, – возвращаемся в гостиную. Не будем обсуждать важные дела на пороге.

И все поплелись в гостиную: растерянные, сердитые, нервные и непонятно почему разочарованные. Козетта чувствовала, что устала от постоянных диких выходок этого дома и его обитателей – видимых и невидимых. Живущий в ней страх временами сменялся апатией и равнодушием ко всему происходящему. И даже если сейчас из шкафа выскочит скелет и загремит костями, как кастаньетами…

– Ключ! – крикнула Козетта, едва глянув на стол. – Ключ пропал!

Она вбежала в комнату и с отчаянием огляделась вокруг. На столе ключа не было. Под столом тоже: это Козетта выяснила, заглянув под свисающую до пола скатерть.

– Упал, наверное, – Бен неловко попытался её успокоить, – он же маленький! Сейчас отыщем.

И все принялись искать ключ: поднимали тарелки и соусники, обшаривали ворс ковра, смотрели на сиденьях и под сиденьями. Козетта в поисках не участвовала: она сразу поняла, ключ был украден. Но кем?

– Нас нарочно выманили из комнаты! – зарычала она, стуча кулаками по подоконнику. – Ключ похитили, чтобы мы не могли проникнуть в мезонин! А мы и попались на эту уловку!

– Значит, нам и не надо туда лезть! – снова захныкал Ли. – Любопытство до добра не доводит!

Козетта вдарила по подоконнику так, что на тыльной стороне ладони появилось красное пятно.

– Всё, я поняла. Нам нельзя ничего откладывать на потом, на вечер, на будущее. Решили – делаем сразу. Вот если бы мы сразу пошли исследовать мезонин, а не отложили это до возвращения Куницы…

– Что это вы собирались отложить до моего возвращения? – в холле послышались шаги и знакомый голос.

Все вздрогнули и повернули головы. В глубине души каждый боялся, что Куница, самый взрослый и самый уравновешенный из них, пропал навсегда.

– Куница! – радостно крикнул Ли, чьё настроение колебалось, как маятник.

Козетта прикусила язык. Она была и рада, и не рада. Рада, потому что теперь, когда Куница вернулся, можно уступить обязанности лидера более сильной личности. И не рада, потому что хотела принимать все решения сама, даже если придётся нести за них ответственность.

Юноша вошёл в гостиную и расслабленно улыбнулся. Вид у него был весьма экзотический: брюки и рубашка остались те же, что и вечером, но поверх рубашки на манер римской тоги была намотана ярко-алая бархатная штора с бахромой. В руке Куница держал канделябр, но без свечей.

– Я рада, что ты вернулся, – сказала Сора, и Козетта перевела удивлённый взгляд на неё.

– Я тоже, – кивнул Куница, – уф, ну и ночка! Вы все целы? Это хорошо. А где малышка?

– Долгая история, – Козетта нашла в себе силы улыбнуться. – Чай уже остыл, а Доротея куда-то делась, но еды всё ещё полно. Садись завтракать и расскажи, что с тобой произошло. А потом и мы расскажем.

История Куницы оказалась довольно короткой, но не скучнее, чем у других. Когда он подошёл к напольным часам, отбивающим удар за ударом, часы будто испугались его присутствия и тут же перестали бить. Зато показался некий тёмный проём в стене, там, где при свете дня были лишь гладкие шелковистые обои. Не раздумывая, Куница шагнул в проём, и с этой секунды путь назад был для него закрыт. Он долго шёл по узкому и высокому коридору, уходящему куда-то вперёд и вглубь, пока свечи не начали гаснуть. Дальнейший путь Кунице пришлось проделать в темноте, но канделябр он предусмотрительно не спешил выбрасывать: лишённый свечей, тяжёлый канделябр вполне мог сойти за оружие.