Гордон Корман - Рестарт

О том, что я снимаю сюжет про мистера Солвэя, я Джоэлу рассказывать не рискую. Потому что вдруг он спросит, с кем вместе я его делаю. Обманывать я его не стану, но надо же будет как-то ответить. А если я вздумаю вилять, типа, «ну, там, с одним новеньким…», он тут же меня раскусит. Близнецы очень многое друг про друга понимают – даже на расстоянии в сотни миль.

Беда в том, что именно о видеоклубе Джоэл меня больше всего и расспрашивает. Я держу его в курсе создания школьного видеоежегодника, практически в реальном времени докладываю о жалких попытках Брендана обратить на себя внимание Кимберли Тули – это единственное, что еще может Джоэла рассмешить. И при этом изо всех сил стараюсь не сказать ничего такого, что подтолкнуло бы его задать вопрос, на которой я не смогу ответить.

Несколько раз он оказывается совсем к этому близок.

JWPianoMan:

Ты в национальном видеоконкурсе думаешь участвовать?

Shosh466:

В этом году нам жутко много задают.

Так мы с ним и общаемся. Я его не обманываю, но и всей правды не говорю.

И от этого мне грустно, потому что работа над сюжетом про мистера Солвэя сейчас занимает главное место в моей жизни. Мы легко могли бы остановиться еще две недели назад. Материала у нас отснято столько, что весь его нам никогда не использовать.

Мы по-настоящему подружились с нашим героем. И наша дружба уже не ограничивается расспросами на камеру, тем более что в последнее время мы ее почти не включаем. Вместо этого мы выводим мистера Солвэя погулять, он угощает нас ланчем. Однажды мы с ним устроили пикник. И вообще, мы с Чейзом очень к нему привязались.

Ну, вот я и сказала: «Мы с Чейзом».

Так же прочно, как мистер Солвэй, в мою жизнь вошел человек, которого мы с братом называем Альфа-Крыс. Если честно, то про себя я этим прозвищем его почти не называю. Как бы мне этого ни хотелось. Я понимаю, что именно так и не иначе должен называть его всякий, кому дорога семья Уэбер. Мне ничего не стоит прочитать университетскую лекцию о том, почему Чейз был самой мерзкой из всех крыс, когда-либо мочивших свой хвост в первобытной жиже.

Но тут важно другое. Да, он был омерзительной крысой. А теперь ею быть перестал. Он как версия 2.0 самого себя, в которой программисты выловили и удалили все плохое.

Даже в компании Бета- и Гамма-Крыса он не делает ничего дурного. Эти двое отбывают исправительные работы в доме престарелых на Портленд-стрит, там мы их однажды встретили. Чейз, Эрон и Питон по-прежнему держат себя по-дружески, но между ними заметно какое-то напряжение. Не знаю, то ли Эрон с Питоном слегка опасаются Чейза, то ли он их. А может быть, все проще: когда один из компании придурков становится не таким придуристым, как остальные, компания этого не выдерживает и разваливается.

Чейз действительно стал другим. Он стал хорошим . Когда он защищал Брендана от футболистов, я подумала было, что он просто решил проучить своих. Но больше он ничего похожего не делал.

Лучшее свидетельство того, насколько переменился Чейз, – его отношения с мистером Солвэем. У того никогда не было детей, и Чейз практически заменил ему внука. Сначала мне казалось, что мистер Солвэй покорил воображение Чейза как герой, награжденный медалью Почета, но на самом деле тут что-то гораздо большее. С какой бы симпатией ни относился мистер Солвэй ко мне, это совсем не то, что его привязанность к Чейзу. В наших разговорах втроем я фигурирую у него не иначе как «твоя подружка» или, когда старик забывается, «твоя девушка».

Когда он впервые так меня называет, лицо у Чейза приобретает цвет спелого баклажана. Цвет моего наверняка делается еще насыщеннее и ярче.

– Она не моя девушка, мистер Солвэй, – смущенно бормочет Чейз. – Мы с ней просто… – Он запинается, потому что собрался было сказать, что мы друзья, но испугался, что ему от меня достанется. В тот раз, пожалуй, и досталось бы. А сейчас – не уверена.

– Мы вместе занимаемся в видеоклубе, – прихожу на выручку я.

Старик закатил глаза.

– Да-да, рассказывай.

Мистер Солвэй больше не ведет жизнь затворника, но человеком легким и приятным в общении от этого не стал. Все такой же невоздержанный на язык, он по привычке говорит что думает, не слишком заботясь о том, что его слова могут кого-то задеть. Он ожесточенно спорит с ведущими телевизионных новостей, которых считает идиотами, а ситкомы смотрит с каменным лицом, доказывая этим, что они не бывают смешными. Телескоп «Хаббл» он считает выдумкой и утверждает, что картинки, которые тот якобы передает с орбиты, снимают на киностудии в Голливуде. Пилюли от подагры мистер Солвэй пить отказывается. Вместо этого он нанизывает их на нитку, чтобы получилось ожерелье, которое он планирует преподнести сестре Дункан в качестве прощального подарка, когда та будет вынуждена уволиться, будучи больше не в силах выносить его выходки.