Марат Валеев: Лекарство для тещи

Весело затрещали дрова в мангале, из стереоколонок минивэна на волю вырвалась музыка, забулькали откупориваемые бутылки, зазвенели сдвигаемые стаканы, пошли тосты. Во главе застолья восседал на раскладном стульчике, как на троне (остальные члены коллектива просто сидели или полулежали вокруг импровизированного дастархана) благодушно настроенный М. В. Козловский и благосклонно выслушивал тосты, каждый из которых, так или иначе, заканчивался реверансом в его сторону. Максим Викторович узнал от Вики Маргариткиной, что он «самый человечный из человечных», Николай Петрович Шевчук открыл глаза присутствующих на то, что их шеф — «гениальный менеджер», но всех переплюнул Шота Магарадзе, заявивший, что с таким «замэчателным чэлавеком «можно хоть в развэдку, хоть по жэнщинам — успэх будэт абэспечэн». Расчувствовавшийся Козловский в длинной и пространной речи сообщил, что заново открыл для себя коллектив и щедро пожелал ему простого человеческого счастья. А потом все решили искупаться в теплом-претеплом озере. Над окрестностями водоема разнеслись крики, хохот, женский визг и шумный плеск воды. Козловский, регулярно посещавший бассейн по абонементу и потому чувствующий себя в воде как рыба, набрал в легкие побольше воздуха и нырнул. А вынырнул аж метрах в пятидесяти, в камышах на противоположной стороне озера. И озорно затих там, решив попугать родной коллектив.

Занятый водными процедурами, «Эдельвейс» не сразу заметил пропажу своего шефа.

— Э, народ, а где Максим Викторович? — обеспокоенно спросил шофер Абаккумов (он купаться почему-то не любил и в воду не полез, а лениво курил на бережку).

— Да вот же, рядом с нами плескался, — весело отозвалась Вика Маргариткина, с визгом отталкивая ногами Шоту Магарадзе, назойливо подныриваюшего под нее и покачивающуюся рядом с ней Нелли Петровну. — Шота, ты не видел шефа?

— Он гдэ-то тут биль, — отфыркиваясь, отозвался вынырнувший темпераментный грузин. И снова нырнул под женскую часть коллектива, жадно топыря под водой бесстыжие волосатые руки.

— Биль, да сплиль! — передразнил его Абаккумов. — Но где же, в самом деле, Максим Викторович? На берег он не выходил, это точно. Черт, неужели… А ну, вы, тише! Слышите, что вам говорят: шеф вошел вместе с вами воду, и теперь его нигде нет.

— Неужели утонул? — охнул Суханкин и мокрые его волосы от ужаса встали дыбом.

— И не хотелось бы верить, но это похоже на правду, — мрачно сказал Абаккумов. — Поныряйте-ка, ребята, на всякий случай, может, сами достанете.

— Ой, я боюсь утопленников! — закричала Вика Маргариткина и пулей выскочила на берег, а за ней торопливо полезли из воды и остальные «эдельвейсовцы».

«Ага, испугались! — обрадовался сидящий в камышах Козловский, бесшумно прихлопывая впившегося ему в шею комара. — Ничего-ничего, поволнуйтесь-ка еще!»

— Ну да, сейчас, буду я еще из-за этого придурка нырять! — неожиданно заявил Шевчук и сплюнул в воду. — Давай, Абаккумов, звони спасателям. А по мне так — пусть покоится на дне. Там и ему место.

— Я не взял с собой мобильник, — сказал, щелчком отправив в воду окурок, Абаккумов. — Ладно, приедем домой, позвоним.

— Утонул Максим, ну и хрен с ним! — вдруг радостно объявил пьяненький Суханкин, и все захохотали.

Козловский не верил своим ушам и от охватившего его гнева даже перестал отгонять настырно зудящих над головой комаров: а как же «самый человечный из человечных», а «гениальный менеджер», а с кем пойдет в «развэдку и по жэнщинам» Шота?

— Плахой биль чэлавек, жадный, — обличающе сказал Шота, обнимая дрожащую Вику за плечи. — Я би с ним в развэдка нэ пашел.

— Уж что верно, то верно, — поддакнула бухгалтерша Нэлли Петровна. — Вот вы три месяца зарплату не получали, а он себе регулярно и зарплату рисовал и премии, и что хочешь… А что мне, что мне-то? Так, для отмазки да чтобы молчала, давал какие-то копейки.

К-козел!

— А я всего неделю отсутствовал на работе по уважительной причине — да вы помните, теща ко мне приезжала, так он меня уволить хотел, — пожаловался Суханкин и всхлипнул. — А куда я пойду, я ж ничего не умею! Вот и отлились ему наши слезы.

«Ну, сволочи, сейчас вы у меня попрыгаете!», — яростно прихлопнул Козловский у себя на багровой лысине сразу десяток опившихся начальственной кровушки комаров. И уже хотел было с ревом вылезти из камышей, как услышал злорадный голос Абакумова:

— А если бы Козловский вдруг вынырнул и сказал, что все слышал, что бы вы стали делать, а, храбрецы?