Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

Когда я проходил мимо, она поднялась и схватила меня сзади за рубашку.

– Прости, пап. Садись. Я тебя слушаю.

Я пристально посмотрел на неё и сел рядом, вновь вспомнив ту ночь, когда вернулась Беатриз. Разумеется , пьяная. Я велел ей уйти, но она вернулась на следующее утро и провела в городе целую неделю, обещая Лиле, что переедет в Нэшвилл – это была скорее угроза, чем обещание. Однажды сообщила ей, что я – чокнутый псих, с которым она не смогла жить. А потом опять свалила.

Это было семь лет назад, и с тех пор я совершенно запутался, где, по словам Беатриз, она теперь жила (в Лос-Анджелесе, Атланте, Сан-Антонио, снова в Рио) и сколько раз проезжала мимо нашего города, радовала нас своим нетрезвым присутствием, давала Лиле пустые обещания и снова исчезала.

Не без помощи школьного психолога, с которым я побеседовал после очередной чудовищной выходки Беатриз, я научился не говорить о ней гадости в присутствии Лилы, и до недавнего времени мне это удавалось. Но сейчас важнее было другое. К тому же, сказал я себе, алкоголизм – не черта характера, а болезнь .

– Нелишне будет сказать, что твоя мама – алкоголик, – начал я. Лила щёлкнула языком и закатила глаза.

– Ну да. Я знаю, пап.

Я кивнул, стараясь подбирать слова.

– Хорошо. Тогда ты, наверное, знаешь, что алкоголизм передаётся по наследству.

– Папа, хватит! Я не алкоголик! – простонала она. – Я не пью так много ! И кстати, мама сейчас тоже почти не пьёт. Она ходит на собрания…

– И всё равно она алкоголик, – отрезал я. – Собрания тут не помогут. Алкоголизм заложен в генах. Опасность есть всегда.

– Я не пью так много !

– Ну, «так много» приходит постепенно, Лила. Это скользкая дорожка. С твоей мамой так и случилось.

– Я всё это знаю, пап…

Я оборвал её:

– Дай мне договорить. Есть и более практические соображения. В нетрезвом виде люди часто совершают поступки, о которых впоследствии жалеют. К примеру, возьмём вчерашний вечер. Ты помнишь, что произошло?

Она пожала плечами и ответила:

– Да. – Потом добавила: – Вроде.

– Вроде? Значит, чего-то ты не помнишь.

Она снова пожала плечами.

– Да, наверное.

– Ты… была… с мальчиком?

– Пааап! – возмутилась она.

– Отвечай на вопрос, Лила.

– Там были мальчики, если ты это имеешь в виду.

– Нет. Я не это имею в виду. Ты знаешь, что я имею в виду. У тебя был секс ? – Я с трудом произнёс это слово. – Ты могла забеременеть?

– Папа! – закричала она, закрыв руками лицо. – Хватит! Прекрати! Нет!

– Нет – ты не могла забеременеть, потому что у тебя не было секса? Или нет – ты не могла забеременеть, потому что вы предохранялись?

Она поднялась и завопила:

– Господи, папа! Уж лучше накажи меня! Я не хочу это с тобой обсуждать!

– Сядь, Лила, – сказал я так сурово, как только мог, не срываясь на крик. – И не смей так со мной разговаривать.

Она закусила губу и снова плюхнулась на диван.

– У тебя был секс вчера вечером? – спросил я.

– Нет, пап, – сказала она. – Не было.

– Откуда ты можешь знать, если не помнишь?

– Пап, знаю, и всё. Давай не будем об этом, ладно?

Я глубоко вздохнул, готовясь перейти к самому главному.

– Ладно. Хорошо. Кто такой Финч?

Она принялась разглядывать свои ногти. Её нижняя губа дрожала.

– Я знаю, что ты сделал, пап. Я знаю, ты переписывался с Грейс с моего телефона. Она отправила мне скриншоты. Я всё видела. Просто признай это.

Я кивнул, готовясь выслушать тираду о праве на личную жизнь. Но она как-то почувствовала, что нужно вести себя смиреннее.

– Кто он такой?

– Старшеклассник, – сказала она.

– Из твоей школы?

Она кивнула.

– Ну хорошо, – сказал я. – Сообщу об этом администрации Виндзора.

– О господи! Папа! – вскричала она и подпрыгнула. Её глаза расширились от ужаса и стали совсем дикими. – Не надо! Пожалуйста!

– Я вынужден…

– Ты не можешь! Пожалуйста! Я больше никогда не буду пить! И прощу тебя за то, что ты копался в моём телефоне! И можешь наказать меня… как угодно! Только, пожалуйста, пожалуйста, не трогай его! – кричала она, перегнувшись через чайный столик, молитвенно сложив руки.

Я привык к её мелодрамам (все подростки такие) и знал, что она начнёт брыкаться. Но всё же такая реакция показалась мне слишком бурной. Я кое-что прикинул, пытаясь понять, какая часть этой истории мне неизвестна. Спросил, всё ли она мне рассказала; она поклялась, что всё.

– Это совершенно неважно, – добавила она.