Джейн Джонсон - Преданное прошлое

У него засверкали глаза, и Кэт вспомнила, что точно такое же выражение видела на лице собственного деда, когда тот рассказывал жуткие истории из времен Марии Кровавой 40, сводной сестры великой Елизаветы, которая сотнями сжигала на кострах протестантов и грозила привести на английские берега испанскую инквизицию и всю страну сделать католической. В Корнуолле ненавидели всех испанцев. Дед сам потерял ногу в бою с испанским капером. И еще она вспомнила, как всего пару лет назад, когда король Яков послал в Испанию делегацию во главе со своим фаворитом Джорджем Вильерсом, герцогом Бэкингемским, чтобы попытаться заполучить испанскую инфанту в жены принцу Уэльскому, в Пензансе и Маразионе было много злобных пересудов и даже призывы к мятежу; Том Сэмюэлс грозил, что вся Англия возьмется за оружие, если им навяжут королеву-испанку, а Джек Келлинч ударил его, потому что его собственная мать была испанка.

Это было довольно странно — обнаружить, что ее собственный народ имеет много общих чувств с этим отчаянным и яростным пиратом. И чрезвычайно стыдно признаться, как ее потрясла рассказанная им история. Кэт даже стало казаться, что аль-Андалуси не чудовище, а просто человек, у которого имеются веские основания действовать так, как он действует.

И еще она обнаружила, что все это время неотрывно смотрела на него; и когда мужчина внезапно поднял глаза и встретился с ней взглядом, Кэт стало страшно неудобно, и она отвернулась.

— Но я все же так и не поняла, почему вы против англичан, — в конце концов заметила сна. — Особенно если помнить, что вы плавали с англичанином и он отдал вам свой корабль. Ведь не англичане убили вашу семью, это были испанцы, а Англия воюет с Испанией, как это было и во времена старой королевы, значит, они и наши враги, так же как и ваши. — Девушка помолчала, собираясь с мыслями. — А Корнуолл вообще-то совсем особое графство, вроде как отдельная страна, сама по себе, он так и не стал частью Англии.

Аль-Андалуси коротко рассмеялся:

— Я делал набег на испанский берега, такой набег, что там не остался целый ни один селение. Они теперь строят везде укрепление, очень много пушки. Вот я и захватывать назареев везде, где попало. Твои люди плохо готовы: нет пушки, нет оборона, очень легко взять. — Видя, как она опечалилась и нахмурилась, он добавил более мягко: — Кет-рин, бери хлеб, ешь. Если ты ухаживать за мной, пока я буду здоров, тебе надо быть сильная. — И он протянул ей кусок небольшого, очень твердого сухаря. — Макни в масло, он станет мягкий, а то зуб можно ломать.

Сломанный зуб — меньше твой цена на рынок. И возьми еще вот это — хорошо для желудок.

На столе рядом с ним стояло ярко раскрашенное глиняное блюдо с горкой соленых черных фруктов, которые ей так и не пришлись по вкусу, и несколькими округлыми, сплющенными, вроде как раздавленными плодами, больше всего напоминавшими маленькие кучки навоза.

Кэт наморщила нос:

— Нет, спасибо.

— Возьми, — повторил раис. — Это хорошо, вкусно. — Он взял один из этих плодов и протянул ей. Кэт пребывала в явной нерешительности, и он чуть ли не насильно сунул ей этот фрукт, — У мой народ гостеприимство важно. Отказ — это оскорбление.

Она откусила немного. И рот вдруг заполнила сладость, так что девушка даже охнула от неожиданности. Ничего подобного она не ожидала — фрукт напоминал вкусом варенье из мушмулы, которое кухарка варила каждую осень, собрав урожай в саду Кенджи-Мэнора.

— О… — только и сумела она произнести и сунула в рот весь фрукт. Изо рта у нее от избытка чувств текла слюна.

Аль-Андалуси смотрел на нее, иронически изогнув бровь.

— Это фиг, — пояснил он. — Есть легенда, что эта самая фрукт Ева дала Адаму, когда сорвал его с Древа познания Добра и Зла.

— В Библии сказано, что это было яблоко!

— По наша традиция, согласно Коран, это тоже был яблоко. А когда Адам проглотил кусочек, он застрял у него в горло и там сделался бугор, какой есть у все мужчины.

— Адамово яблоко! — воскликнула пораженная Кэт. — Мы тоже его так называем!

— Вот-вот. Значит, мы не такой уж чужак друг для друг, как ты думал.

Раис гаварит, что через два дня мы придем в порт Сале в Мароко. А патом я ни знаю, что са мной будит. Раис уже встал на ноги, и я его мала вижу. Миня не наслали обратно в трюм, держат тут, в его каюте. Я надеилась, что он позволит маме тоже быть тут, но он проста отвернулся от миня, и я ни осмелилась его больши просить. Я баюсь, что будит дальше, патаму что я ему соврала, и он думает, что мы богатые и за нас заплатят большой выкуп. Но он ище грозит, что продаст миня султану, который, как я думаю, тут у них в стране вроде короля. Патаму что, он гаварит, что за миня много заплатят на рынке в Сале из-за моих рыжих волос и светлой кожи. Как мне жалка, что я ни послушалась добрава совета Энни Бэдкок и ни уехала дамой, в Кенджи, вмести с Робом…