Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Слабость пиратского капитана в тот раз спасла ее, потому что сразу после этой сцены раис уснул и проспал весь остаток дня и всю ночь. А на следующее утро лихорадка прошла, и он пришел в себя без помощи обгорелого хамелеона, к некоторому облегчению для Кэт. Она дала ему поесть — пищу принес кто-то из команды на рассвете и оставил у двери, — а потом смотрела, как он ест. После длительных размышлений наконец решилась:

— Вы вчера спросили меня, почему я плачу. Сейчас скажу. Я плакала, потому что не понимаю, как вы живете. Мне непонятно, за что ты велел убить Ашаба Ибрахима. Непонятно, что такое «дурной глаз» и как паленая ящерица может снова оживить умершего. Мне непонятно, почему вы насильно увезли всех нас из нашей страны и при этом считаете, что поступили правильно. Мне непонятно, почему вы так ненавидите добрых христиан. Я не могу понять ничего из всего этого, и больше всего мне непонятно, почему выдержите меня здесь, в своей каюте. Я плакала, потому что привыкла понимать мир, в котором жила, а сейчас я не понимаю ничего. — Все это она выпалила на одном дыхании.

Раис прикрыл глаза, словно ему было больно все это слышать.

— Ох уж эти женщины… Почему они всегда задают так много вопрос? Мы тут вовсе не для того, чтоб понять эта мир. Мы тут для того, чтоб быть в эта мир и благодарить Бог за это. И я к тому же только что проснулся. — Он глубоко вздохнул. — Скажу, почему эта вероотступник умер: он делал так, как будто мой власть на корабле уже нету, как будто я уже мертвый. Никто не может без мой приказ плохо поступать с мой пленник!

Кэт молча выслушала. Потом, помолчав, заметила:

— Абдулхак сказал, что он вас «сглазил» и именно поэтому вы должны были умереть.

Раис сделал небрежный жест рукой, в которой держал кусок хлеба:

— Абдулхак очень мудрый. И когда он говорить команде, что я велел, чтоб предатель умер, они не спорил с мой приказ. Они… как это у вас говорят? Боятся проклятия, дурной глаз и все такое. Они надел ему на голова мешок и бросил в море, чтоб он не мог и их тоже сглазить.

— Но что это такое, сглазить? Как можно взглядом повредить человеку?

— Есть такой старый берберский поговорка: дурной глаз

может привести человек в могила, а верблюда в котел.

— А что такое верблюд?

Аль-Андалуси рассмеялся:

— Неужто все у вас такой невежда? Не могу тебе объяснять, что есть верблюд. Верблюд — это верблюд, и всякий человек знать, сколько он стоит, а вот дурной глаз — он как свет. Его можно видеть, чувствовать или нести вред другим, если посмотреть на них. Он может принести увечье или смерть, но его нельзя взять в руки; что можно делать, это только отвести его — когда тебе удача или воля Аллаха.

— А чем была эта ящерица? Удачей или волей Аллаха?

Аль-Андалуси закатил глаза:

— Спорить с женщина вредно для здоровье. Я уже чувствую, как убывает мой сила. Я уже понимать, что звезды на небесная твердь должны иметь женский род, и каждая месяц бедный-несчастный луна умирать от их бесконечный болтовня. Хамелеон — это очень сильный магия, только действует он против дурной глаз или не действует, это воля Аллаха.

И больше тебе, неверная, я объяснить не могу.

— Почему вы так нас ненавидите, почему зовете «неверными» и «назареями»?

— Ты совсем не знаешь мир, да? Христиане уже тысячу лет ведут война против мой народ. Они преследуют нас, убивают, а религия для них только оправдание. Мой семья погиб от назарей, я остался один, чтоб мстить за них.

— Ох! — вырвалось у нее. Потом, очень тихо, девушка спросила: — Как это случилось?

Мужчина отвернулся.

— Зачем тебе это знать?

— Я хочу понять… — тут она беспомощно развела руками, — понять, почему вы нападаете на нас, почему я тут оказалась…

Раис теперь смотрел на нее сурово и неотрывно.

— Мне не надо оправдывать свой действия. Кроме того, мой история не для уши ребенка, тем боле назарейского ребенка.

— Я уже не ребенок. И даже не знаю, что я и впрямь то, что вы именуете «назареем».

— Ты христианка, да? Веришь в пророк Иисус из Назарета?

Кэт прикусила губу. Нелл и мистрис Харрис нередко подначивали ее, намекая на недостаток христианского благочестия. Она и сама уже не знала, во что она верит. Ее крестили в купели, в церкви Вериана, она всегда возносила молитвы младенцу Иисусу, Отцу, Сыну и Святому Духу, особенно когда ей было тяжело. Но это было до пиратского нападения. Теперь же девушка никак не могла взять в толк, как же Бог, который заботится обо всех людях, позволил, чтобы всю их конгрегацию захватили и увели в плен пираты-язычники, да еще и прямо во время молитвы, а потом затолкали в трюм, где гибнут и умирают в жутких условиях мужчины, женщины и невинные дети.