Джейн Джонсон - Преданное прошлое

Он взял у второго пирата железную бадейку и сунул ее женщине из первой группы поднявшихся пленников. Кэт отвернулась, когда та начала собирать нечистоты с трюмного настила, и про себя эгоистично взмолилась, чтобы эта гнусная работа не досталась ей.

Она равнодушно смотрела, как три группы оборванных невольников, следуя полученным приказаниям, вылезли из трюма и спустя некоторое время вернулись назад, как чистили и мыли трюм, как они вновь занимали свои места на скамьях. У нее даже закололо ступни, так хотелось выбраться наружу, она как будто начала ощущать соленый привкус морского воздуха, который встретит их наверху.

Наконец, после страшно долго тянувшегося промежутка времени, Ашаб Ибрахим добрался до их ряда и отомкнул замок.

— Вставайте, и все наверх! — скомандовал он.

Они с трудом встали, шатаясь на нетвердых ногах, стараясь не свалиться. К собственному ужасу, Кэт обнаружила, что после двух недель пребывания в скрюченном состоянии ноги отказываются ее держать, даже при том, что она сильно исхудала. Она повалилась на мужчину, сидевшего в ряду перед ней, тот выругался от неожиданности.

Предатель-англичанин ухватил ее за руку и поднял на ноги.

— Жаль будет выбросить тебя за борт, моя птичка. Такой дорогой груз! — И засмеялся.

Пунцовая от негодования, Кэт кое-как заставила мышцы повиноваться и, пошатываясь, побрела за остальными в своей тяжелой шерстяной рубахе. Оковы больно давили на ноги и били по щиколоткам. Грязная работа по уборке досталась кому-то другому из их ряда.

На верхней ступеньке трапа порыв свежего воздуха ударил ей в лицо, как сжатый кулак. На секунду закружилась голова, и Кэт потеряла ориентацию. От яркого света пришлось крепко зажмуриться и ухватиться за боковину люка. Кто-то подтолкнул ее сзади:

— Не задерживай!

Оказавшись на палубе, девушка, пораженная, уставилась на окружающую их синеву — необъятное лазоревое небо с перистыми облаками в вышине, похожими на конские хвосты; бескрайний океан внизу, весь в белых барашках пенящихся волн. От сверкания солнечных лучей, отражавшихся от воды, и от белизны наполненных ветром парусов заболели глаза, так что пришлось опустить взгляд на темное дерево палубы под ногами. Две недели прошло, подумала она (счет дням вели, ориентируясь по смене оттенков тьмы, царившей в трюме), две недели они не видели окружающего мира и не имели ни глотка свежего воздуха.

Она и не подозревала, какое это счастье — просто существовать в Кенджи. А желать большего, чем вот эти простые удовольствия, было, несомненно, ужасной суетностью.

Пленники, пошатываясь, пошли по палубе, спотыкаясь о свои цепи, выбросили за борт собранную в трюме грязь и дерьмо («С подветренной стороны, пожалуйста!» — насмешливо проинструктировал их вероотступник), потом таскали из-за борта ведро за ведром морскую воду и оттирали от грязи измазанные тела и одежду. Соль разъедала все поры, даже сильные мужчины стонали от боли.

Команда наблюдала за ними, и в черных глазах пиратов сверкала такая же неприязнь, почти враждебность, и такая же оценивающая настороженность, как у кошек на молочной ферме в Кенджи. При этом они явно обменивались шуточками. Интересно, что разбойники о них думают, задалась вопросом Кэт. Смеются над слабостью этих бледных и несчастных созданий? Или подсчитывают денежки, что смогут выручить, прикидывают цены, по которым выставят их на рынке? Или их мысли следуют более темными путями? Девушка съежилась под своей хламидой, используя ее и в качестве мочалки, и полотенца. Как же они, должно быть, нас презирают, думала она, грязных, как животные, покрытых вшами, жалких и больных! Они сами довели нас до такого состояния, что мы уже перестали быть людьми, и именно такими нас сейчас и видят: невольничий груз, который следует сохранить живым, чтобы хоть что-то заработать, как зарабатывают, к примеру, на овцах. Кэт продолжала скрести себя, но так и не сумела оттереть грязь до конца.

Продолжая пребывать в каком-то заторможенном, похожем на транс состоянии, Кэт вдруг с удивлением услыхала чей-то крик с носа корабля. Стоявший там мужчина начал что-то громко распевать речитативом, странно звенящим голосом.

— Аллах акбар! Аллах акбар! Бисмиллах ар-рахим, ар-рахман! Ла иллах иль аллах, Мохаммед расуль аллах! Хайя рала салах! Хай рала фалах! Кад каматисса. Аллах акбар! Ла иллах иль аллах 29…

Все члены команды тут же перестали заниматься своими делами и быстро направились к ведрам с песком, расставленным по всей палубе. Каждый сунул руки в ведро и стал тереть песок между ладонями, как мыло. Потом они все провели ладонями по лицу, три раза подряд, словно умываясь. Потом, взяв по горсти песка, «обмыли» каждый свою правую руку, потом левую, до самого локтя и тоже по три раза. Кэт перестала тереть себя и уставилась на них, пораженная. Оглянувшись вокруг, она обнаружила, что и остальные пленники тоже смотрят только на пиратов. Впечатление такое, словно они наблюдают за какой-то странной мистерией, подумала она, вдруг вспомнив, как, когда она была еще ребенком, отец взял ее однажды на представление, что давали бродячие актеры, заехавшие в Труро, — нечто такое, чего совершенно не можешь понять, но от чего не в силах оторвать глаз. Эти фигляры здорово ее тогда испугали, особенно их странные костюмы и дикие напевы — дьявол с кожей, до черноты натертой золой, с жутко взъерошенными рыжими волосами и бараньими рогами, приделанными к голове; ангелы в белых простынях, раскачивающиеся и расхаживающие взад и вперед, взад и вперед, — завораживающее, но нервирующее зрелище. Но бродячие актеры по крайней мере находились на значительном расстоянии от них, да к тому же девочка твердо знала, что после представления они вернутся домой.