Виржини Гримальди - Время вновь зажигать звезды [litres]

Если уж говорить о коллеже, то я тогда преувеличила, сказав, что все идет хорошо. Близнецы, оказывается, вовсе меня не забыли. Они просто выжидали подходящий момент. Сестры подкараулили меня в раздевалке спортзала – я как раз переодевалась и стояла со спущенными штанами. Жюльетта сказала, что я всего лишь жалкая ябеда, что из-за меня ее сестру на три дня отстранили от занятий, а Манон добавила, что уж лучше бы я совсем не возвращалась. Я ответила, что мне нечего им сказать и не стоит путать божий дар с яичницей, но они только рассмеялись и продолжали говорить гадости. Все за нами наблюдали, но никто не встревал. Близнецы сказали, чтобы я перестала выпендриваться, что я – полная уродка, особенно с этой короткой стрижкой, что моя мать должна была меня выбросить в сортир, когда меня родила. Тут я не стерпела и закричала, чтобы они не смели так говорить о моей матери, но они все не унимались и сказали, что она толстая и бедная, тогда кровь закипела у меня в жилах, и я уже собиралась выпалить в ответ, что их мать такая маленькая, что у нее голова воняет ногами, но в этот момент вспомнила, чему меня учила Франсуаза: отвечать на злобу нужно любезностями.

Я посмотрела на Манон, которая говорила мне такие ужасные вещи, широко улыбнулась и поблагодарила ее. Она спросила, за что это я ее благодарю, тогда я сказала, что ее доброта тронула меня до мозга костей, вряд ли на земле сыщется второй такой же добрый человек, как она. Все вокруг загоготали, а она еще больше разъярилась. Сестрица ее выкрикнула, что я окончательно сбрендила, на что я сладеньким голоском просюсюкала, что она, дескать, очень красивая, особенно когда улыбается. О, после такого у нее просто челюсть отвисла, вот бы ты видел! Все остальные покатывались со смеху, близнецы пробормотали еще что-то оскорбительное, а потом отстали. Конечно, на этом дело не закончилось, об этом и мечтать не стоило, на уроке математики они начали все сначала, но теперь я уже знала, как нужно им отвечать. Клянусь, Марсель, если однажды им просканируют мозги, результат превзойдет все ожидания.

Короче, я надеюсь, что ты мной гордишься. Я, во всяком случае, горжусь тобой и очень рада, что прожила с тобой четыре месяца моей жизни. Четыре важных месяца.

Мне будет очень-очень тебя не хватать, но я тебя не брошу, ведь я всего лишь не смогу с тобой разговаривать.

Я тебя сохраню навсегда, даже когда поселюсь в доме престарелых, как прабабушка, ты останешься со мной. Ты – самый лучший из всех на свете дневников, и я тебя никогда не забуду. Спасибо за все, мой дорогой Марсельчик.

Лили

P.S.: Я люблю тебя.

Сегодня мама работала весь день, впервые с момента устройства на работу в клининговую компанию. Для нее уже подобрали множество заявок, так что она уверена, что вскоре там у нее будет полная занятость. Лили ушла на весь день к подруге Клелии.

Я встала поздно, чего со мной уже давно не происходило, сказывались последствия стресса, теперь, когда экзамены закончились. Сходила сделать ксерокопии документов, чтобы подать заявку на получение визы, потом вернулась домой и начала готовиться.

Я прошлась по волосам утюжком, зная, что Кевин любит гладкие прически, надела маленькое черное платье, туфли на каблуках и подкрасила губы. Он опоздал, зато пришел с шукетами.

– Привет, Хлоя!

– Кевин, заходи!

Он посмотрел на стену в коридоре, где мы развесили фотографии, сделанные во время путешествия. Видно было, что ему немного не по себе, кстати, мне почему-то тоже. Ноги у меня дрожали.

– Выглядит заманчиво.

– Это было прекрасно. Хочешь чего-нибудь выпить?

– А что есть?

– Вода.

– Тогда стакан воды.

Мы сели на диван, и он сразу положил руку на мое бедро.

– Как я рада тебя видеть! Прошу прощения за то, что моя мать…

– Да, она переборщила.

– Знаю. Ты злишься на меня?

– Немного. Но ты знаешь, как поступить, чтобы я тебя простил…

Он прижался ко мне и поцеловал. Рука его полезла мне под платье, от него пахло теплым хлебом.

– Хочешь остаться здесь или пойдем в спальню? – спросил он.

– Нет, пошли в комнату.

Кевин последовал за мной, и едва я успела закрыть дверь, как он набросился на меня как безумный. Сорвал с меня платье, а я стащила с него джинсы, руки его шарили по моей спине, застежка бюстгальтера расстегнулась. Я в это время сняла с него тенниску. Он застонал. Пока Кевин покрывал поцелуями мои шею и грудь, мне удалось освободить его от плавок и отбросить их в сторону. Толкнув его на кровать, я видела, с каким нетерпением он меня ждет, взгляд его пылал желанием. Он схватил меня за руку и потащил к себе.