Виржини Гримальди - Время вновь зажигать звезды [litres]

– Невероятно! Совсем как настоящие! – удивлялась Хлоя.

Она была права. Выразительные лица, реалистично исполненные тела. Скульптуры представляли различные сцены из жизни людей, порой странные, порой пронзительные. Например, старика, державшего в объятиях свою ослабевшую жену, семейную пару с только что родившимся младенцем, женщину, которая утешала подругу, гладя ее по голове, расплакавшегося ребенка, двух старых дам, одна из которых прикрывала рот рукой, словно забыла сказать о чем-то важном, и три переплетенные человеческие фигуры, изображавшие «колесо жизни». От каждой из этих скульптур исходило живое чувство, но нас с Лили и Хлоей особенно завораживали некоторые из них. Мать с младенцем на вытянутых руках, лицо которой светилось от счастья. Мать, утешавшая плачущего ребенка, который закрывал лицо ладонями. И особенно шагающая мать с длинными, струившимися по ветру волосами, несущая на руках свое дитя; руки малыша обвивали шею женщины, а головка покоилась на ее плече. Увидев эту скульптуру, мы замерли на месте. Никто ничего не сказал, но я уверена, что почувствовали мы одно и то же. Силу женщины, ее тревогу за ребенка, огромную любовь к нему и эту нерасторжимую связь между ними, что бы ни случилось. Связь между матерью и ее ребенком, между той, кто любит его больше всего на свете, и тем, кто навсегда останется для нее величайшей любовью.

Вернулись мы поздно, угостившись в порту копченой селедкой, после чего долго бродили по многолюдным улицам Осло, пытаясь избавиться от тоски, которая никак не уходила. Небо соответствовало нашему настроению, в конце концов оно пролилось слезами, что и заставило нас ускорить шаг. Когда мы пришли на стоянку, мы уже успели промокнуть до нитки. Нам едва хватило времени переодеться, как разразилась сильнейшая гроза.

– Мне страшно, – проговорила Хлоя, прячась под одеяло.

– Для страха оснований нет, все скоро пройдет, – сказала я, стараясь придать голосу побольше уверенности.

Устроившись все вместе на кровати, мы тесно прижались друг к другу. Я перестала слышать раскаты грома и стук дождя по крыше трейлера, перестала видеть молнии за окнами. Я чувствовала беспокойные ноги Лили, дыхание Хлои на своей шее, ощущала сладостный аромат их волос, тепло, исходившее от них, приятную тяжесть в руках от их тел и еще ощущала, как сердце мое наполняется счастьем.

Мне кажется, у нас это получилось – снова зажечь звезды.

Сегодня мы встали рано, так как запланировали продолжить прогулку по Осло. Да и ночью-то почти не спали из-за долго не стихавшей грозы.

– Надеюсь, мама, ты гордишься собой? – заметила Лили во время завтрака.

– Почему я должна собой гордиться?

– Как, почему? Мы остались совсем одни, без защиты, снаружи бушевала гроза, а у тебя – никакой панической атаки!

Мама не ответила, но по ее лицу было заметно, что она действительно гордилась собой.

Мы уже собирались выйти на улицу, как зазвонил телефон.

Мама ответила, но мне не удалось понять, с кем она говорила. По ее слегка напряженному голосу я догадалась, что это не был кто-то из хорошо знакомых ей людей, но в то же время она и не испытывала к этому человеку неприязни.

– Звонил твой директор, – сообщила она, отключившись. – Нам нужно это обсудить.

И мы принялись обсуждать. Господин Мартен напоминал, что первый экзамен на получение степени бакалавра состоится через три дня и хотел подтверждения в том, что я не передумала. Мама несколько раз меня спрашивала об этом во время нашего путешествия, но я продолжала стоять на своем. Зачем это нужно? Единственной причиной, по которой мой отказ не выглядел уж слишком категоричным, было мое нежелание сильно огорчать маму. Но ведь это не могло быть веской причиной.

– Ты права, это недостаточно веская причина, – подтвердила она. – Ты должна делать то, что делаешь, для себя, а не для других.

– Приехали. Вот как раз «для себя» я не вижу в этом никакого смысла.

Она улыбнулась.

– Возможно, это позволит тебе легче найти работу в Австралии.

– Что?

– Ты сдашь экзамены, а потом уедешь – таково условие сделки.

– Но как ты… нет, не может быть! Неужели Диего меня подставил?

Она не подтвердила, но, судя по ее улыбке, и не опровергала этого.

– Я не планирую уезжать, – сказала я.

– Хлоя, и речи не может идти о том, чтобы ты рассталась со своей мечтой ради меня! Я не нуждаюсь в тебе, мне куда важнее знать, что ты счастлива, даже если и на другом конце земли. И потом, я всегда мечтала побывать на Большом коралловом рифе, а ты, Лили?