Эдуард Лимонов - Философия подвига

Похоронен Каляев за крепостною стеною, между валом, окаймляющим крепость со стороны озера, и Королевской башней.

Ну вот и всё, собственно.

Можно было бы расширить число протагонистов этой книги. Но я не сделал этого по следующим причинам, а это условия для подвига:

— Чтобы совершающий подвиг знал, что идёт на смерть.

— Чтобы испытывал высокомерие. И чтоб была насильственная Смерть.

— Чтобы у протагониста была мания величия. Сознание того, что «я совершаю уникальный подвиг» (во имя народа, класса, нации).

— Чтобы чувствовали себя Спасителями (человечества, класса, народа, нации).

— Должен обладать силой воли необыкновенной, ибо пренебрегает Смертью во имя своей мании (убеждений).

Утра их казней. В сумерках виселицы. Как Софья Перовская искала глазами красавца Желябова и чуть-чуть улыбалась ему. В последний раз. С табличками на груди «Цареубийца».

Я намеренно выбрал для Вас моменты их ареста, потом их гибели. Чтобы вы всё-всё-всё знали.

Знали, на что они намеренно шли.

Чтобы у Вас возник страх и настолько испортилось настроение, чтобы хорошего настроения впоследствии никогда не было.

Чтобы Вас хватали жандармы и избивало враждебное население, как Гаврилу Принципа, да так, что потом пришлось ампутировать руку.

Чтоб Пугачёвым Вы корчились в сельской школе с глинобитным полом в Le Higuera и граф Панин выдирал Вам клок бороды…

От их верований, идеологий, заметьте, ничего не осталось. Даже от соображений, которыми руководствовалась эта древняя пара — Иисус и Иуда. Даже от них, ибо на место их реальных соображений человечество давно поставило свои собственные измышления.

Пронзающий себя жалким ножом-заточкой, спрятанным в лохмотьях в Кремлен-Бисетр Жак Ру, умирающий всё-таки после повторного нападения на себя, и перегрызающий себе вену Каракозов — ну это же опасные сумасшедшие — воскликнет читатель!

Ну так они все и были опасными сумасшедшими. Но чтим мы их, человечество чтит их, следовательно, они — лучшие. Не в том смысле, что добрые, они, конечно же, бешеные крысы. Некоторые из них полуморальны по-своему. Янек Каляев воздерживается от покушения на великого князя Сергея, увидев в карете троих детей. А такие, как Жак Ру или Нечаев — совсем аморальны, те призывают убивать и женщин, и детей.

Среди них нет Бориса Викторовича Савинкова, прыгнувшего в окно во внутренний двор Лубянской тюрьмы. Ему стало стыдно, что он не с ними, не с покойниками. Не со своими, и он исправился, прыгнул. И никакой там загадки нет — прыгнул, исправил свою слабость.

Пока я писал, меня мучили страшные боли в ротовой полости. Писал я эту книгу недолго, и в последние дни кроме книги пришли ко мне несколько проникновенных афоризмов.

Такой вот: «Человек становится серьёзным, только когда смерть наступает ему на пятки. До этого он как птичка божия, даже самые-самые из нас».

Второй: «Самым великим произведением современного искусства является не пресловутый «Чёрный квадрат» Малевича, но забальзамированное тело Ленина в Мавзолее».

К числу поступков, делающих мне честь, отношу факт, что я явился на пасеку Пирогова в горах Алтая 6 апреля, чтобы быть арестованным вместе с товарищами.