Камилла Пэган - Жизнь и другие смертельные номера [litres]

– Конечно, в порядке, – ответила я, и это была почти правда. В конце концов, что такое «болезнь» и что такое «здоровье»? Я на секунду зажмурилась, потом открыла глаза и принялась созерцать вену на своей руке, пульсирующую, как река. Слева от вены была потемневшая веснушка, а с правой белое пятнышко без пигмента, и то и другое – последствия летних месяцев, которые я когда-то проводила под палящим солнцем, обмазанная детским маслом.

Мой взгляд скользил дальше, мимо воспаленного участка тела, скрытого сарафаном, к изящным изгибам икроножных мышц и тонким щиколоткам. Мое несовершенное тело, приговоренное к смертельной болезни, было самым лучшим на свете. Скоро его вообще не станет. Было почти невозможно представить себе такое.

– Если врач позвонит снова, скажи, что мы больше не женаты, и дай ему мой телефон, – сказала я Тому.

Он колебался.

– Хорошо, – секунду спустя произнес он. – Я знаю, ты на меня сердишься, но не забывай, если тебе что-нибудь понадобится, я всегда с тобой.

Сержусь. Сержусь! Как будто я удалилась от него на две тысячи миль только потому, что он съел поджаренную вафлю, которую я припасла на завтрак.

– У меня все прекрасно, Том, – сказала я. – И пожалуйста, больше не звони мне.

– Ли…

Я дала отбой прежде, чем он успел договорить, не только потому что не хотела с ним общаться. Я испытывала то же чувство, что после крушения самолета.

– Мэм? Мэм, все в порядке? – спросил официант, глядя, как я задыхаюсь и хватаюсь за горло.

Обернувшись, я прохрипела: «Нет». А потом, стыдно сказать, потеряла сознание.

Когда я пришла в себя, надо мной склонялся пожилой человек в очень узких плавках. Обнаружив, что густая поросль волос на его груди едва не касается моего лица, я взвизгнула.

Он выпрямился, его кожа блестела от пота.

– Я врач. Я отдыхаю в этом отеле, – сказал он с резким нераспознаваемым акцентом. – Персонал вызвал меня, когда вы упали в обморок. Вы хорошо себя чувствуете?

Я чувствовала себя нехорошо: была встревожена и очень смущена. Я села и пригладила волосы, стараясь не встречаться глазами с официантом, который маячил позади врача, явно опасаясь, что я сыграю в ящик, не успев оплатить баснословный счет за выпивку.

– Все в порядке, – сказала я врачу. – Это приступ паники. Похоже, я им подвержена.

– Если вы теряете сознание, советую вам, пока не поздно, лечь на обследование. Позвать к вам кого-нибудь?

– Я справлюсь, – сказала я, хотя это было примерно на семьсот миль к югу от правды.

– Я вызову вам такси, – сказал официант.

– Нет.

– Это же нетрудно, – настаивал он.

Я скрипнула зубами.

– Пожалуйста, не надо. Принесите мне только счет.

Не обращая внимания на недоуменный взгляд врача, я расплатилась и побрела по пляжу домой.

Странная вещь – боль, когда она проходит, невозможно с точностью вспомнить, какой она была. Когда шов болел не сильно, мне было легко предполагать, что я сумею терпеть боли вплоть до горького конца. Но сейчас казалось, будто меня разрезали заново, и я больше не выдержу ни секунды, не говоря уже о часе или дне. Я приготовила себе тарелку хлопьев, но от одной мысли о еде становилось тошно. Бросив тарелку на столе, я подошла к зеркалу в спальне. Сквозь его стекло на меня смотрела пепельно-серая, изможденная женщина. Я отвернулась, и тут острая боль ударила мне в пах и в ногу. Неужели это распространяется рак? Я поняла, что мне срочно нужен врач. И я похромала к Милагрос.

– Эй! – крикнула я из-за двери. – Есть кто-нибудь?

Она распахнула дверь и при виде меня вскрикнула «Ай!».

– Скажите, на кого я похожа, – сказала я. – Я неважно себя чувствую.

– Ты будто проглотила рыбу-меч, mija .

– Интересно, у меня в животе сейчас как раз такое ощущение. Вы знаете какого-нибудь приличного врача?

– Врача? Знаю ли я врача! – сказала она, суетясь вокруг меня. – Я знаю всех трех врачей на острове и даже могу отвезти тебя к самой лучшей. Я поведу машину.

– Я могу вести сама.

Она погрозила мне пальцем.

– Это не обсуждается. Здесь живут люди, которых я люблю и вовсе не хочу, чтобы ты кого-нибудь из них переехала по дороге.

Спорить не было смысла. Я забралась в ее старенький пикап «Шевроле» и позволила ей везти меня в больницу. Она помогла мне подняться по ступеням, и единственное, чего мне удалось добиться, это не дать ей зайти вместе со мной в кабинет и держать меня за руку во время осмотра.

Так что вошла я одна. Женщина с черными кудрями и без единой морщинки на лице представилась как доктор Эрнандес.