Ведат Кокона - По волнам жизни

— Какое правительство? Правительство Его Величества?

Представители власти насторожились. Извозчик приложил ладонь к груди и сказал, словно сам испугавшись своих слов:

— Estakfurulla! [47] Что вы! (тур.) Ничего такого я не говорил!

Председатель, увидев, что судебный процесс начинает превращаться в фарс, снова позвонил в колокольчик и объявил:

— Заседание суда закрывается и откроется снова в три часа, после обеда.

Так в течение нескольких дней в зале мэрии продолжался суд над коммунистами, которые обвинялись в политическом преступлении — пропаганде коммунистических идей, опасных для правящего режима. Слушая выступления, Исмаил часто поглядывал в ту сторону, где сидел сын Ольги Михали. Когда настала очередь Теля, Исмаил вдруг почувствовал внезапное волнение и впился взглядом в волевое, решительное его лицо, в пылающие глаза, плотно сдвинутые брови и поймал себя на том, что верит всем его словам.

Тель говорил спокойно, уверенно, без колебаний. Он сказал, что читал не только те брошюры, которые побывали у него в руках, но и много других книг, посвященных экономическим и социальным вопросам.

— Эти книги содержат коммунистические идеи, — сказал председатель. — Знал ли ты это?

— Знал, — ответил Тель.

— Зачем же ты их читал?

— Я не только читал эти книги, но и пропагандировал их идеи.

— Я спрашиваю тебя, зачем ты их читал?

На какое-то мгновение Тель задумался, потом сжал кулаки и, оглядев с презрением членов суда, ответил им так, как когда-то своей матери Павел Власов:

— Для того, чтобы знать правду!

Исмаил слушал Теля с восторгом, сочувствием и симпатией: если бы в этот момент юноша оказался рядом с ним, он обнял бы его и от души поцеловал. Неужели это тот самый малыш, который обычно играл после обеда в мяч во дворе церкви святого Георгия? Неужели это тот маленький мальчик, который бросал игру, порывисто открывал дверь и кричал на весь дом: «Мама, хочу есть!» Как он вырос и каким стал славным юношей! Черные кудри густых волос кольцами свисали на лоб, а смуглое лицо, опаленное солнцем и ветрами корчинских гор, несмотря на юный возраст, выдавало в нем сильного и вполне зрелого человека.

После выступления двух обвиняемых вновь настал черед Кемаля Стафы, уже снискавшего симпатии публики. Но его защитная речь произвела на сидевших в зале еще большее впечатление:

— Я уже говорил на следствии и заявляю еще раз публично и со всей определенностью на суде: я — коммунист и признаю себя ответственным за все те действия, которые мне вменяют в вину. И не только. Пусть все знают, что я убежденный коммунист и открыто исповедую свои взгляды. Я уверен, что только большевизм избавит трудящиеся массы от угнетения! Я буду неустанно бороться, отдаваясь этому целиком, чтобы порабощенные массы сбросили наконец с себя оковы рабства, завоевали утерянную свободу и стали хозяевами своей судьбы. Достаточно страдали они под игом господ из-за куска хлеба, едва спасавшего от голодной смерти! Каких мук он им стоил! Достаточно угнетала рабочий народ буржуазия, выжимая из него все соки! Его спасение только в большевизме, свет которого излучает страна социализма, Советский Союз! Поэтому я буду бороться за коммунистические идеи, за освобождение рабочих и за счастье моей родины до тех пор, пока жив и пока во мне останется хоть капля крови! А если понадобится, отдам и эту последнюю каплю во имя достижения идеала. Со всей твердостью могу сказать, что готов к этому без всяких колебаний. Я не испытываю ни малейшего раскаяния, так как вступил на путь борьбы и действовал вполне сознательно и по доброй воле. Поэтому я жду спокойно и с чувством своей правоты любого приговора, какой бы вы мне ни вынесли!

Зал замер. У всех возникло такое чувство, словно отовсюду — от стен, потолка, с пола и от закрытых окон — повеяло леденящим холодом. Этот юноша, Кемаль Стафа, студент, осмелившийся выступить в защиту албанских трудящихся, сказал здесь, на судебном процессе в центре Тираны, слова, пошатнувшие обагренный кровью трон, на котором восседал ненавистный народу монарх.

Суд над коммунистами, осуждение Кемаля Стафы, Василя Шанто, Теля Михали и других товарищей на сроки тюремного заключения от одного до десяти лет заставили Исмаила задуматься над многими вещами.

На его глазах рождалось новое поколение, поколение Теля и его друзей, которое не убивало время в кафе, как это делал он и люди его окружения. Нынешняя молодежь не рассуждала о политике в таких заведениях, как «Курсаль» или «Bella Venezia», и не тратила время на пустую болтовню. Она серьезно занималась изучением социальных и политических вопросов и боролась за претворение в жизнь своих идеалов. А к какой цели стремились они — Исмаил и ему подобные? О чем мечтали и чего добивались?