Фред Беар - Дневник отца-пофигиста

В половине пятого Нина вернулась из школы мрачнее тучи. Я как раз производил на свет статью о счастье любой ценой, и меня не устраивало, что я там написал. Я спросил у нее, в чем дело.

Она небрежно бросает мне школьный дневник. Там среди прочего – прелестное посланьице от училки: «Нина не выполняет заданий и очень рассеянна на занятиях. Она только и делает, что рисует на партах и задирает одноклассников. Прошу вас встретиться со мной в эту субботу, чтобы я могла поставить ей оценку по поведению. Дружески, мадам Лэйнер».

Видать, нервы у нее на пределе, у этой училки. Я предлагаю Нине пойти туда с матерью: обе учительницы – значит, и подходы у них общие.

Думаю, это скорее здорово – то, что Нина свободно отдается воображению, креативности, как вдруг мимоходом замечаю в прихожей свой рюкзак, которым Нина бахвалится в школе с самого начала учебного года; а теперь он походит на стену, разрисованную странствующим художником стрит-арта.

Я краснею, синею, зеленею и бледнею, как цвета легендарной шариковой ручки BIC. Нина спасается в туалете и закрывается на два оборота, пока мать не вернется. Ррррр!!!

Иза возвращается со встречи с училкой, весело смеясь. Ей только что сказали, что она – нерадивая мать, не способная правильно воспитывать дочь. Вот сапожники, а сами всегда без сапог! К тому же обед-то холодный, и Нина ведет себя отвратительно.

Иза лишает ее телевизора до особого распоряжения, но это ничего не меняет в моем воскресном расписании – моя очередь подольше поспать. Зато мне придется решать, чем бы таким занять Нину в этот уик-энд, когда погоду обещали дождливую.

Ответ приходит по городскому телефону. Мама Агаты предлагает взять Нину с ними в кино, а мы после полдника ее заберем. Я наблюдаю, как Иза борется с собственной совестью, и вот, наконец, с горечью соглашается.

Стоит Агате и ее маме зайти за Ниной, избавляя нас от нее, как у той от радости даже глаза блестят.

– Ну наконец-то одни! – объявляю я Изе, глядя на нашу безжизненную «Радионяню».

По ее взгляду я понимаю, что на уме у нее совсем не «кувырки».

Этой ночью нам пришлось сменить канал нашей «Радионяни», поскольку мы оказались на одной частоте с соседями сверху. У них малышка Марго, она родилась всего несколько месяцев назад, и они явно с удовольствием и вкусом предаются… любовным утехам, они-то да.

Сначала мы испугались, что у Хьюго снова приступ астмы и пора бы позаниматься с ним дыхательной гимнастикой. Но это оказались охи-ахи мадам и вдохи-выдохи месье.

На следующий день я избегал случайных встреч с ними на лестнице, потому что ума не приложу, что они-то могли услышать в нашей квартире. Уж, наверное, мертвый штиль семьи, замученной бытом. Я, было, подкатил к Изе, надеясь, что ее хоть немного развеяли эти ночные помехи, но она была уже в отключке. Полный расслабон. Не годно к употреблению.

На каникулы в честь праздника Всех Святых мы отправляем Нину на неделю к моим родителям. Она счастлива до умопомрачения отдохнуть подальше от братца – вот и пусть тронутые умом старики ее побалуют. У них большой сад, качели и маленький «фудель», как говорит Нина.

Юки – бабулин пуделек, он тихоня и весьма недалек и предпочитает греть бока на подушках куда чаще, чем бегать по лесной чаще. У нас с ним, кажется, есть что-то общее. С Ниной его не ожидают никакие жизненные неудобства.

Изу тоже отпустили с работы, но ей прикипело самой присматривать за Хьюго, сев дома сиднем, даже если придется заплатить Марии. Я пытаюсь уговорить ее оставить Хьюго на попечение няни, но материнские фибры вовсю противятся такому предательству.

Вердикт произнесен окончательно и без пустозвонства – но тут как раз звонок и раздается: Нико зовет меня в ресторанчик со всей компанией друганов. Я покидаю и Изу, и Хьюго. Она снова осыпает меня упреками: нет-де во мне духа отцовского. Едва дослушав, я уматываю, чтобы не растерять по дороге духа братского и бойцовского.

На Хэллоуин Нина пригласила свою подружку Агату переночевать у нас. Иза весь день с ангельским терпением шьет для них маскарадные платьица ведьм, от этого весь дом вверх дном.