Лев Басман! Звучит…
Фантазии об улице, названной в мою честь, – область особых мечтаний.
Улица – уж это настоящая слава. А слава идет к славе, как деньги к деньгам.
Для славы (или для денег?) я пишу эту распроклятую пьесу.
О, господи! Только Бог видит, какую тяжелую, противоестественную борьбу с самим собой мне приходится вести, а заодно с вождями нового времени. Голда, например, курит все время (по словам Бен-Гуриона, это единственное, что она делает не хуже мужчин), а я с детства не терплю сигаретный дым (четвертое поколение некурящих!). А чего стоят те, кто приходит ко мне в муниципалитет на прием.
– В вашем городе нет тени! – огорошила меня дама, прибывшая в Израиль из Сыктывкара два дня назад.
– И не будет, – обнадеживаю я.
Седой старичок капризно заявил:
– Поверьте, в моей квартире шумно, как в аэропорту. Целый день над домом летают вертолеты!
– Я приказал, чтоб не летали, – кратко и резко выдохнул я, и старичок ушел удовлетворенным.
Молодой человек, который пришел на прием по поводу открытия «малого бизнеса», сказал, что уехал из Москвы от обиды.
– В Москве вместо бассейна построили храм Христа Спасителя!
– Разве вы не мечтали о восстановлении этого храма? – осторожно спросил я.
– Конечно, мечтал!
– Так чем же вы недовольны?
– Бассейна нет!
Все это очень похоже на мою пьесу. В общем, как мне хорошо, так мне и надо.
В ту минуту, когда я пытаюсь запомнить слово, я обрекаю себя на смерть. Но как говорил Питер Брук, «Священный Театр мне необходим».
И я уже сворачиваюсь калачиком. И откладываю страницы с текстом. И иду дальше. Суть еще отсутствует. Любые слова статичны. Но вот уже кто-то движется в пространстве, кто-то смотрит в зрительный зал…
Моей любви не выскажешь словами,
Вы мне милей, чем воздух, свет очей,
Ценней богатств и всех сокровищ мира,
Здоровья, жизни, чести, красоты.
Я вас люблю, как не любили дети
Доныне никогда своих отцов.
Язык немеет от такого чувства,
И от него захватывает дух…
Ах, какое высокое общество! Какая изысканная речь! Какая величественная дама!.. И как она спокойно, уверенно себя держит!..
И вдруг на моих глазах дама превращается в страшное чудовище…
Гонерилья. Король Лир.
«Король Лир» был первым спектаклем, который я видел в своей жизни.
Это было в начале пятидесятых. Я – пятнадцатилетний малец, с замиранием сердца смотрящий на сцену обшарпанного клуба, где почти в темноте вершится какое-то действо. Что-то в школе я слышал о короле Лире. Что-то учительница говорила: хотя и король, но хороший старик. И что среди его детей есть одна прекрасная дочь и две плохих.
Но я вдруг увидел не согбенного старика, нищего слепца, готового пасть на колени. Передо мной стоял крепкий мужчина, с короткой прической и аккуратно подстриженной бородой.
К этому времени я уже знал, что отец с фронта не вернется – все сроки прошли. А мне не хватало мужских крепких рук, мощного голоса, который сказал бы:
– Пошли на карусель…
Я увидел совсем иной поворот известной истории: про жизнь Лир знал значительно больше, чем должен знать король. И то, что дочери плохие, он узнал гораздо раньше, чем было положено по самой пьесе. И я ожидал, что и про меня он скажет нечто такое, что было крайне важно для пятнадцатилетнего подростка, тем более что мать ждала отца ежедневно и даже не запирала дверь на ночь – вдруг вернется, а ключа у него нет…
Внезапно я ощутил, как под сердцем у меня беспричинно засосало. Какая-то тоска вошла во все члены…
И тут ко мне подошла Рыжая Венера.
Мы учились в одном классе. Сидели за одной партой. И в теле моем все полыхало огнем, когда она обращалась ко мне своим низким грудным голосом. И в глазах кружились звезды…
– Пойдем, – сказала она.
– Куда?
Я слышал хрипотцу ее дыхания и шедший от нее цветочный дух, который буду помнить всю последующую жизнь.
– Там во дворе парни построили шалаш…
Она без интереса созерцала то, что происходило на сцене. И я вдруг увидел сжатые от страха ножки, коленками стерегущие лоно, руки, желающие защитить ладошками наготу, губы, то ласковые и страстные, то каменные от страха – все это ужасно воспалило мое тело.
И я подумал, что ничто не приносит такого удовлетворения, как совладать с чужой слабостью и страхом! Я вспомнил, как наши мальчишки обговаривали эту процедуру. Будут по очереди парами заходить в шалаш, а потом сядут в круг, и девчонки начнут первыми отгадывать, как и что у кого произошло. Сборище подростков, глупеньких и болтливых…
Читать дальше