Мэтт Хейг - Последнее семейство в Англии

– В смысле, – сказал он. – Взгляните на себя. До какого блядского уныния дошел этот вид?..

Я посмотрел на Генри в недоумении.

– Взгляните на себя: ебать, вы бессильны хоть что-то сделать. Думаете, можете изменить все взмахом хвоста или сентиментальным взглядом? Не смешите меня, ублюдки. Я вам скажу, жизнь ебать как сложна. Там псы едят псов. Ты либо добыча, либо хищник, как ни крути. Людям тоже насрать. Вообще-то, это они забирают наши силы. Они хотят надеть намордники на тех, у кого осталась гордость. Но, видите ли, мой хозяин другой… – Он оглянулся на своего владельца, бледного мужчину с бородой, стоящего в нескольких шагах позади. – Он никогда не наденет на меня намордник, потому что понимает…

– Лир, – крикнул хозяин, вразвалку подходя к нам. – Фу.

Ротвейлер рыкнул на прощание и послушно потрусил к хозяину.

– Чуть не попались, – сказал я, вернувшись к Генри.

– Вообще-то нет, – понюхал воздух Генри, – у этой беседы есть мораль. Не наша мораль, конечно, но все же мораль. Похоже, его не затронули спрингеры. И он не такой уж психопат, каким хочет казаться.

– Сомневаюсь, – это был не мой голос. Он принадлежал Джойс, ирландской борзой, с которой мы часто болтали в парке. Она появилась из кустов слева. – Я видела его, парни. Он форменный идиот, вот он кто.

Она стояла перед нами, вся в листве и земле. Хотя ее шерсть была спутанней, чем обычно, она все еще была необычайно красива. Мы уважали Джойс и ценили ее рассуждения. Она знала о парке то, что нам никогда было не узнать самим, многие тайны. И в отличие от других бездомных, которых мы часто встречали, она никогда не пыталась нас пристыдить или принизить наши заботы о Семье.

– В смысле? – спросил я.

– Что ж, я скажу. Я скажу, как на прошлой неделе он грозился убить маленького йоркширского терьера. Терьера, песик правый. Меньше его в сто раз. Он мог заглотить его целиком. Чем грозила эта мелочь такому зверю, парни? Скажите. Бедного терьеришку затерроризировали , простите за каламбур. Да, затерроризировали.

– Так что случилось? – уточнил я, бездумно писая на землю, еще пахшую ротвейлером.

– Ничего. Но только потому, что хозяин ротвейлера велел ему отойти. Говорю вам, если в парке произойдет нападение, вы знаете, куда смотреть…

– Генри!

– Принц!

К нам шли хозяева. Генри, казалось, хотел, чтобы Джойс закончила фразу. Но вместо этого она сказала:

– Я пойду, парни. Увидимся. – И исчезла в завесе кустов, как всегда, когда приближались люди.

– Мы продолжим урок завтра, – сказал Генри, ничуть не задетый всей этой перепалкой с ротвейлером.

– Ладно, – ответил я, когда Адам взял меня за ошейник. – Увидимся.

И по дороге домой я уже думал о следующем уроке. Я вдыхал утренний воздух: выхлопы машин, запахи бумаги, в которую заворачивают картошку-фри, кошачьего дерьма – и пытался осмыслить их. Я вдыхал глубже. Я мог различить Генри, Лира, Джойс – их запахи были еще уловимы в утреннем воздухе. Когда мы завернули за последний угол, я все еще чуял другие парковые запахи. Они остались со мной, крепкие, как никогда. Мерзкие, вонючие. Беличья кровь, человечья рвота и еще какой-то запах. Влажный и тяжелый. Что-то, что я не мог разобрать. И все же мне казалось, что этот непонятный запах и есть ключ.

Эта мысль оставалась со мной весь день.

Если бы я смог понять, я бы смог предсказать будущее.

Я бы смог предотвратить плохие события.

Я бы смог защитить Семью.

ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:

Спрингер-спаниели – угроза нашей миссии. Они больше не считают себя хранителями человеческого Семейства, они показали, что готовы сидеть и смотреть, как оно рушится. Более того, крамольная пропаганда, которая поддерживала Восстание спрингеров, теперь влияет и на другие породы.

В частности, вот ключевые аспекты поведения спрингеров, которым следует сопротивляться любой ценой:

– выдирание поводков

– игнорирование сигналов опасности

– злоупотребление добротой и щедростью наших людей-хозяев

– неспособность овладеть собачьим даром тайной дипломатии

Лабрадорам рекомендуется избегать любого контакта с этой породой гедонистов и дебоширов. Если приближается спрингер, отвернитесь от него. Если почуете его запах, пометьте это место сверху.

Лабрадоры никогда не будут терпеть безрассудный спрингеризм.

Мы никогда не ослабнем.