Леонид Финкель - Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (сборник)

Я уже давно старше своего отца. И своего деда. И постоянно удивляюсь: как могло случиться такое везение в нынешнем сумасшедшем мире?

Однажды одно американское (русское) издательство объявило конкурс на лучший рассказ. Но оказалось, что ныне живущих литераторов на конкурс не принимают.

– То, что вы живы, это ваша проблема, сэр!

С этой проблемой, хвала Богу, и живу, ибо хорошо знаю, в каком месте города проблемы заканчиваются.

Я люблю утро. И просыпаюсь с чувством счастья – все живы! Еврейская история учит ценить жизнь, принимать ее как подарок.

Вот только есть ли еще место для новых книг на полках?

Работает ли компьютер?

А там – известный сюжет: Адам, Ева и Змий.

1

Мы сидим большой компанией у подножия монастыря молчальников из ордена Св. Бенедикта. В Войну за независимость 1949 года здесь, на территории, принадлежащей Иордании, шли кровопролитные бои за коридор в Иерусалим.

Монахи поднимаются в три часа утра и потом целый день молчат. Молчат за работой, за трапезой, молчат в библиотеке, погрузившись в старинные фолианты на латинском языке. Им не хочется делиться прочитанным – они принадлежат только книге…

Целый день, год за годом, молчат. Самые стойкие в монастыре молчат уже сорок лет. А о чем говорить? Что нового произошло в мире с тех пор, как Моисей разбил скрижали? И разве народ создает Книгу?

Книга создает народ…

В отличие от монахов, мои спутники куда как разговорчивы. А тут еще колокольный звон. И валуны с каким-то слабым блеском, точно мы не в получасе езды от Иерусалима, а где-нибудь на острове Валаам. И каждый из этих огромных камней вызывает столько мыслей, что их хватило бы на поэму в прозе.

А мелькание света все усиливается.

Еще раньше мы разбрелись по монастырю – кто куда. Рядом – магазинчик с великолепным вином, на доходы от которого умельцы-монахи могут позволить себе молчать. Мои друзья так обрадовались диковинным бутылкам, что кто-то из монахов, кажется, подумал, будто бы мы – иностранцы. И только бедуин, который чуть не въехал в магазин на своем ослике, понял, что перед ним знатоки.

Моя жена сидит у входа в монастырь и караулит автомат одного из приятелей, который сейчас «делает милуим» – проходит военные сборы, – на территорию монастыря вход с оружием запрещен. Вот бы так в каждую страну и во всем мире!

Мне чудится, будто я участвую в какой-то странной истории, где переплетены невысказанные мысли и дремлющие чувства, где все спрятано – очарование этой земли, ее цветы, краски, звуки, душистые ветры, просторы морей, муки любви и детский лепет…

Наконец все собрались. Говорим о возвышенном: о Боге, о роке. Только что газеты сообщили: в одной из синагог убит некто Аксельрод, правнук Льва Троцкого.

Убит!

Правнук!

И почти так же зверски, как прадед…

Покойник, говорят, постоянно донимал нового репатрианта, зачем он, новый репатриант, скрыл, что его жена – «гойка». А тот выманил его из синагоги и ударил ножом в спину. А потом еще много, много раз, но уже в лицо…

Но что здесь характер, что рок, а что судьба? И что значит: жена – «гойка»? Рав Кук, первый раввин Палестины, сказал, что каждый еврей должен любить, во-первых, все живое, во-вторых, все человечество, и в третьих – Израиль…

Говорим наперебой. В нашей компании много красивых женщин. Но монахи проходят мимо них, не глядя, точно мимо фонарных столбов…