Алессандро Барикко - Шелк и другие истории

Даме с зонтиком это показалось в порядке вещей.

Наконец они остались одни в амбулатории, и тогда дама сказала, что, пожалуй, пора идти. Джаспер Гвин спросил, не нужно ли ей было сдать анализ или что-нибудь в этом роде. Нет, сказала дама: тут тепло, поэтому она сюда и заходит, к тому же это место расположено ровно посередине между ее домом и супермаркетом. Еще ей нравится смотреть на лица людей, которым нужно сдавать анализ крови натощак. Кажется, будто у них что-то украли, сказала она. Именно, убежденно кивнул Джаспер Гвин.

Он проводил ее до дома, держа над ее головой раскрытый зонтик, — сумку на колесиках она ни в какую не отдавала, — и по дороге они продолжали разговаривать, пока дама не спросила, что он сейчас пишет, а он ответил:

— Ничего.

Дама какое-то время шла молча, потом сказала:

— Жаль.

Она это сказала с таким искренним огорчением, что Джаспера Гвина это даже и опечалило.

— Исчерпали все идеи? — спросила дама.

— Нет, не то.

— Что тогда?

— Мне бы хотелось заняться другим ремеслом.

— Каким?

Джаспер Гвин запнулся.

— Думаю, мне бы понравилась работа переписчика.

Дама чуть призадумалась. Потом ускорила шаг.

— Да, это можно понять, — сказала она.

— В самом деле?

— Да. Переписчик — прекрасное ремесло.

— Вот и я так думаю.

— Чистая работа, — сказала она.

Они распрощались у ступенек, которые вели к ее дому, и ни одному не пришло в голову обменяться телефонами или назначить следующую встречу. Только в какой-то момент она сказала, как грустно сознавать, что больше не доведется прочесть его книгу. Добавила, что не всем дано проникать в головы людей, как это умеет делать он, и жалко было бы держать такой талант в запертом гараже, полируя раз в год, будто антикварный автомобиль. Так и сказала: антикварный автомобиль. Потом вроде бы завершила свою речь, но на самом деле приберегла кое-что напоследок.

— Переписчик что-то переписывает, не так ли? — спросила она.

— Весьма вероятно.

— Именно. Только, пожалуйста, не нотариальные акты и не номера.

— Постараюсь этого избежать.

— Вдруг вам встретится работа типа — переписывать людей…

— Да.

— Как они устроены…

— Да.

— Вам это подойдет.

— Да.

Где-то через год-полтора после статьи в «Гардиан» Джаспер Гвин начал время от времени страдать недугом, который сам определил как внезапное исчезновение. Он видел себя извне — как сам рассказывал, — но утрачивал способность к точному восприятию чего бы то ни было, кроме самого себя. Иногда это впечатляло. Однажды пришлось забраться в телефонную кабинку, где с неимоверным усилием удалось набрать номер Тома. Джаспер Гвин сказал ему, невнятно бормоча, что не знает, где находится.

— Не психуй, сейчас пошлю Ребекку, она тебя заберет. Ты где?

— В этом-то и проблема.

В конечном итоге толстуха изъездила весь квартал на машине, пока не нашла его. Все это время Джаспер Гвин оставался в кабинке, судорожно вцепившись в трубку и стараясь не умереть. Чтобы отвлечься, он говорил по телефону, на ходу изобретая некий возмущенный звонок: в доме отключили воду, никто его не предупредил, и это ему причинило огромный материальный и моральный ущерб. Он твердил и твердил бесконечно: «Мне что, дожидаться дождика, чтобы смыть шампунь?»

Сев в машину толстухи, он сразу почувствовал себя лучше.

Принося извинения, он не мог оторвать взгляд от пухлых рук, которые сжимали, но какой неточный глагол, руль спортивного автомобиля. Не вязалось, подумал, а ей приходилось ежеминутно, день за днем, переживать это собственным телом, — не вязалось это самое тело со всем остальным.

Но девушка улыбнулась своей прекрасной улыбкой и сказала:

— Нет, что вы, оказаться вам полезной для меня большая честь. К тому же, — добавила она, — со мной тоже такое случалось, одно время довольно часто.

— Вам тоже вдруг казалось, что вы сейчас умрете?

— Да.

— Как вы излечились? — спросил Джаспер Гвин, дошедший до того, что кого угодно готов был молить о помощи.

Девушка снова улыбнулась, но промолчала, глядя на дорогу.

— Нет, ну… — сказала она наконец, — это мое личное дело.

— Разумеется, — сказал Джаспер Гвин.

Свертывались. Вот, наверное, точный глагол. Руки свертывались вокруг руля спортивного автомобиля.

В последующие дни Джаспер Гвин силился сохранять спокойствие и, пытаясь в той или иной степени обеззаразить припадки, случавшиеся все чаще, взял на вооружение метод, которым, как он помнил, пользовался герой какого-то фильма. Метод заключался в том, чтобы жить не спеша, сосредоточиваясь на каждом отдельном движении. Практика, требующая на первый взгляд изрядного отвлечения, но Джаспер Гвин умудрился неимоверно приблизить ее к реальности. Так, обуваясь, вначале разглядывал ботинки, оценивал их красоту и легкость, с благодарностью воспринимал на ощупь мягкую податливость кожи. Завязывая шнурки, не поддавался автоматизму жеста, но наблюдал во всех деталях блистательную сноровку пальцев, их закругленные, восхитительно точные движения. Потом поднимался и, делая первые шаги, не забывал отметить, как надежно охватывает обувь стопу и подъем. Так же он сосредоточивался на звуках, которые обычно никто не воспринимает: снова слышал щелчок замка, сиплый скрип скотча, визг дверных петель, даже самый тихий. Много времени ушло на то, чтобы выверить все цвета, хотя от этого и не предвиделось никакой пользы: в особенности восхищали его случайные палитры, порождаемые предметами в их немудрящем расположении — будь то дно ящика или площадка для парковки. Часто считал все, что встречалось на пути, — ступеньки, фонари, крики — и пальцами осязал поверхности, заново открывая бесконечность между шершавым и гладким. Останавливался и разглядывал тени на земле. Ощупывал каждую монету.