Ноэль Наварро - Современная кубинская повесть

— Видали? Это акулы, они его слопали. Этого человека уже нет среди живых.

В словах его не было ни ненависти, ни лицемерного горя. Гарсиа повернул к Луго остекленевшие, странно неподвижные глаза.

— Акулы? Думаете, они плыли за нами до сих пор? — спросил он, и в голосе его были одновременно и вопрос и утверждение.

Громкий, стрекочущий звук, раздавшийся поблизости, заставил всех обернуться. Из-за берегового выступа метрах в двухстах из мангровых зарослей показалась моторка. В ней было несколько вооруженных людей в форме оливкового цвета. Они что-то кричали; моторка быстро приближалась.

И тут Гарсиа захохотал, сперва негромко, отрывисто, потом раскатисто, во весь голос. Выражение не бритого несколько дней, обрюзгшего, бледного его лица было полубезумное, страшное. Офицеру пришлось помочь ему сойти на берег; Гарсиа, казалось, не понимал, что происходит. Он все хохотал. За ним выходил из лодки Орбач — понурив голову, он ступил на дощатые мостки и вытянул руки вперед, точно ожидая, что на них наденут наручники. Офицер взглянул на него, как бы говоря: «Не надо», и Орбач отошел в сторону. Гаспар был явно взволнован. Габриэль даже заметил слезы на его глазах, и когда офицер подал ему руку, Гаспар в неудержимом порыве начал: «Вы знаете, товарищ…», но смущенно запнулся, испугавшись, что совершил бестактность. Габриэль видел, как он ступил на землю и, не оглянувшись, глубоко вздохнул.

«Да, теперь самое время», — подумал Габриэль. Он обернулся и, когда должна была выходить из лодки Луиса, непринужденным, естественным движением протянул ей руку. Луиса на миг остановилась, молча вскинула глаза и, наконец, оперлась на его руку.

Рыбак тихо, доверительно рассказывал, как он остался без горючего в открытом море. Его было не узнать: со спокойным, открытым лицом глядел он на солдата, накладывавшего повязку и закреплявшего раненую руку. Будто и боли не чувствовал. Габриэль подошел к нему и посмотрел в упор.

— Ты знал заранее, старик? — спросил он.

Луго испытующе и сурово глянул на него, собираясь с мыслями и взвешивая, как его ответ будет принят. На лбу у рыбака проступили капли пота, зрачки блестели по-особенному. И оба они посмотрели в глаза друг другу, точно с этой минуты обоим стала известна тайна, которую следовало тщательно хранить.

Темные, тяжелые тучи медленно ползли по небу. Вдруг они будто застыли, и полил бесшумный, неторопливый, но обильный и упорный дождь.

MIGUEL COSSIO

BRUMARIO

1980

Перевод В. КАПАНАДЗЕ

Мчась в ночи навстречу судьбе, ты, возможно, думаешь о внезапно расстроившихся планах, о важных делах, которые откладывал со дня на день, да так и не сделал, об ограниченности времени, отпущенного тебе в этой жизни. И кажется, что время это убывает на глазах, грозя прерваться, обратиться в ничто, в пустоту, за которой — небытие. Обо всем этом ты вяло размышляешь сейчас, страдая от пронизывающего до костей ветра и тряски в кузове армейского грузовика, который на бешеной скорости, с потушенными фарами, несется по шоссе. Тебя снова и снова швыряет из стороны в сторону; ты сталкиваешься с Серхио Интеллектуалом; задеваешь за колени какого-то милисиано, похожего на призрак и тем не менее вполне осязаемого, да к тому же мирно посапывающего; ударяешься об оградительную цепь, подвешенную вдоль заднего борта, который раскачивается и скрипит так, что никакие нервы не выдержат; натыкаешься на уложенные второпях узлы и вещевые мешки, на промасленные винтовки и ящики с патронами, которые вы сообща грузили при свете уличных фонарей и тусклых карманных фонариков.