Ноэль Наварро - Современная кубинская повесть

Теперь «форд» шел на большей скорости по улице с припаркованными машинами и запахами продуктовых лавок. Я развлекался, читая вывески.

— Оставаться здесь мне нет никакого смысла, — продолжал Хайме. — Так я себе говорил, хотя у меня все складывалось наилучшим образом. Я в этих делах разбираюсь, я же был неплохим игроком в другой команде. «Здесь, — говорил я себе, — команда укомплектована. И конечно, придет момент, когда надо будет скрываться, да так, чтобы никто меня не нашел».

Я смотрел на дома, на вывески по правой стороне. Я должен как-то объяснить себе происходящее, понять его смысл. Чем мы занимаемся? Кто мы? Это непохоже на прежние страхи, нет, нынешнюю пустоту уже нечем заполнить. «Стоянка запрещена». Наше продвижение остановили (или мы сами остановились). К чему тратить время на поддержание старых знакомств, которые теперь бессмысленны, неинтересны? «Школа. Стоп». В жизни образовалась трещина: время теперь движется по-другому. «Только для пешеходов». Да, прошлому не опровергнуть доводы настоящего. «Стоянка для грузовиков».

— …Мы, знаешь, напились. Здорово поддали, помню только, что я вытащил нож и ударил. — Хайме говорил, будто продолжая думать вслух. — Спьяну все получилось, кутили, знаешь!

Почему у меня внутри все будто окаменело? Да, оба мы люди, люди из плоти и крови, но у нас уже нет выбора, мы не решаем. Эмигранты?

Вдруг меня швырнуло на спинку переднего сиденья — Хайме резко затормозил, — но, к счастью, мы не столкнулись. «Лейланд» укатил вперед, сверкая красным огоньком, и теперь осторожно, как слон, наступающий на таракана, шел рядом с «фольксвагеном».

— Они сдурели, эти молодые водители, пекут их на трехмесячных курсах! — со злостью сказал Хайме.

И в самом деле. Мы сталкиваемся с действительностью, которая уже «не к нашим услугам», и, несомненно, многие виды деятельности потеряли смысл, стали фальшью, пустой возней, так как не основаны на отношениях с другими людьми, разве что с очень немногими.

— Роса, Роса… — говорил Хайме, смакуя каждый слог. — Помнишь, Габриэль? Это вечный укор моей совести. Ты же знаешь, я с нею… Как это было? Расскажу в другой раз, хотя думаю, тебе известно…

О да, белое монашеское одеяние Росы, комната, где Хайме провел с нею целую ночь пьяный, пытаясь насытить свое вожделение. Об этом много судачили: Роса готовилась в монахини, приехала домой погостить. Но говорили также, что ее постигло разочарование, что она не хотела остаться девственницей… («Причуды богачей», — сказал себе Габриэль.) Меня, впрочем, никогда не волновала эта сплетня о монахине и ее кузене Хайме. Потом пошли слухи о ее браке.

— Ты знаешь, Роса уехала с одним весовщиком с плантации тростника, бойким таким молодчиком?

…Мне трудно вникать в детали и оттенки рассказов Хайме, сочувствовать тому, что теперь называют по-иному.

«И я тоже на примете?» — спрашиваю я себя. На примете, как Хайме, которого, помнится, недавно судили за махинации с балансом, за фальсификацию счетов? Насколько иначе повел себя старый швейцар их конторы в Ведадо, тот всадил себе пулю в живот; старик, всегда с благоговением произносивший слово «компания»; старый швейцар, которого обвинили в том, что он крадет уток в зоологическом саду («для пропитания», говорил он), после того как его, по наущению Хайме, выгнали из конторы.

— Но я-то при чем, — бубнил Хайме, — при чем тут я? Говорят, будто отравили целую группу руководящих работников, а может, простых посетителей какой-то пиццерии. Я к этому не имел никакого отношения, старина. Я даже не считал себя контрреволюционером. Знаешь, какого признания они от меня добивались? Нет, ты только послушай! Ни мало ни много, что я агент ЦРУ!

— Но ты, кажется, хотел…

— Я? Ха! Да знаешь ли ты, что такое ЦРУ? Своего рода страховая компания для защиты от революций. Именно так. Такое же дело, какое было у моего отца: страховая компания для защиты от пожаров, несчастных случаев… Insurance Company [118] Страховая компания (англ.) . . ЦРУ, а еще госдепартамент и ФБР. Понял, старина? Только они не конкуренты в этом деле, а союзники. Ну, вот мы и приехали.

Я посмотрел, куда указывал Хайме. Это был тот дом, его дом, тот самый дом, где когда-то… Один из тех домов, которые словно бы ничем особенным не отличаются, однако привлекают нас чем-то, что нелегко определить: каким-то ракурсом, повторяющимся изломом линий, какой-то, на первый взгляд незаметной, деталью в архитектуре или местоположении. Я часто об этом думаю и вижу этот дом не таким, какой он сейчас, но таким, каким он был, когда я увидел ее здесь в тот первый раз, так давно… Тогда до меня откуда-то издали, как предупреждение, донеслось рычание львов. Я подумал об Африке, далекой Африке. Меня бросило в пот. Я быстро взглянул и увидел лестницу, ту самую, и напротив — кафе, то самое, а над ним — балкон, теперь с закрытой дверью.