Татьяна Беспалова - Похищение Европы

— Послушай! Береги мать! Эх, чувствую я — тяжело ей придется с тобой!

— Почему? Я уже большой! Я — мужчина и воин Аллаха.

— Не говори пустых слов, а лучше научись, наконец, распознавать время по часам!

— Мне семь лет и я многое уже умею! — возмутился Ияри.

Но зеленые глаза старшей из дочерей Варды смотрели на него с нескрываемой насмешкой. Конечно! Роза намного умнее и сильнее его, ведь ей уже давно исполнилось семнадцать!

Теперь они все походили на солдат Сирийских вооруженных сил — камуфляж, круглые каски, тяжелые армейские ботинки, косы спрятаны, лица закрыты масками, ноги и руки защищены новенькими наколенниками и налокотниками. Только мать так и не пожелала переодеться. Дородное её тело облекало обычное платье. Ияри очень любил любоваться ею именно в этом наряде из темного грезе-та в мелкий сиреневый цветочек. Не слишком яркий, в самую пору для дальних прогулок, наряд почему-то совсем не нравился Розе. А ещё мать не пожелала расставаться со своими украшениями. Наоборот, она надела на себя бусы, браслеты, не забыла и о золотой, украшенной бирюзой и кораллами диадеме — свадебном подарке дедушки Ияри. Сверкающее украшение мать прикрыла бахромчатой шалью, пожалуй, также слишком нарядной для прогулок по руинам.

— Мама слишком старомодна, — усмехнулась сладкоежка Шамиран.

А Роза вздохнула и проговорила в своей обычной насмешливой манере: — Ох, боюсь, мама, твоя шея не выдержит тяжести всех этих бус!

Они двигались цепочкой по главной площади Цитадели, в обход древнего амфитеатра, мимо наглухо закрытых главных ворот к восточной стороне стены. Там был оборудован лаз в новый подземный ход. Старый, вырытый в незапамятные времена тонелль, ведущий в западную часть Алеппо, несколько недель назад взорвали бородатые.

Ступая под низкие своды подземного хода, ведомый за руку неугомонной и проказливой Яфит, Ияри слышал последние слова Варды, обращенные к Розе:

— Оберегай мать. Не смейся над ней. Ты волею Аллаха рождена воином. Так защити же её от своего острого языка!

Вслед за Розой они вышли из тоннеля на свет, прямо к стене из песка, камней, холодильников и стульев. Ияри огляделся. Холм и Цитадель теперь возвышались над ними.

— Стиль «барокко», — тихо сказала мать. — Наверное, это стулья из отеля? — Так и есть, — отозвалась Роза.

У баррикады их встретил старый товарищ Розы, Ахикар Бакхаш — здоровый дядька с трехцветной повязкой на рукаве. Мать, приветствуя его, использовала выражение «добрый юноша». А юноша до самых глаз зарос чернющей бородой, был страшен, как шайтан, но обращался к матери с ласковым почтением:

— Не огорчайтесь, госпожа! Вы все, и господин Варда в первую очередь — настоящие герои. Если бы крепость не удержали, Алеппо пришлось бы оставить. Из Цитадели можно простреливать все основные улицы, она на господствующей высоте. Но крепость выстояла, и теперь бородатым уже вряд ли ее удастся захватить.

Младшая из дочерей Варды — Яфит — закрыла лицо ладошками. Она посматривала на Ахикара и смеялась. А Ияри устал. Он нашел себе уютное местечко среди мешков, заполненных песком. Обе младшие дочери Варды расположились неподалеку. Пока они чирикали, как две весёлые птички, Ияри рассматривал свой последний, теперь уже покинутый дом — Цитадель. В одном из темных квадратов-бойниц он заметил бликующее стекло прицела или бинокля. Цитадель рассматривала их. Может быть, это отец следит за ними через трубу оптического прицела? Ияри вздохнул, но плакать не стал — не хотелось расстраивать мать.

— Поднимайтесь! — скомандовала Роза и обе её сестры тут же вскочили на ноги.

Они перебрались на противоположную сторону баррикады, и Роза сразу нырнула в неприметную улочку, такую узкую, что молодой ишак не разойдется тут с изможденным дервишем. Несколько десятков шагов — и они оказались в бесконечных торговых рядах старого рынка. Ияри смотрел по сторонам и не узнавал этого места. Лавки либо выгорели дотла, либо были разграблены подчистую. Мать вскрикнула от ужаса, завидев валяющиеся кучей манекены. Яфит, наоборот, весело расхохоталась.

— Это больше походит на морг, чем на базар! — весело проговорила она.

Роза обернулась, сделав сердитое лицо, и приложила палец к губам. Лавка действительно напоминала трупохранилище после масштабной катастрофы. Некоторые манекены были одеты. От такого зрелища мутило. В воздухе витал сладковатый, неприятный душок. Стены рынка покрывал слой сажи толщиной с палец. В одном из коридоров мать бросилась к зарешеченному окошку. Сестры и Ахикар терпеливо ждали, пока мать не налюбуется на гробницу. Зеленые, расшитые золотом ковры покрывали мраморный саркофаг.