Татьяна Беспалова - Похищение Европы

По обе стороны их улочки располагались посудные и кальянные лавки, скобяные мастерские, чайные и кофейни. Сам отец и его старший брат Одишо держали в Аль-Фарафра небольшую антикварную лавочку, в которую часто захаживали туристы. И сейчас, с высоты осажденной Цитадели можно увидеть то место, где когда-то располагалась антикварная лавочка Варды и Одишо. Там, над остывшей руиной видна чудом уцелевшая античная арка. Под ней свили гнездо стервятники Джахад ан-Нусра [7] «Фронт ан-Нусра» («Джабхат ан-Нусра») – «Фронт ан-Нусра» – сирийское отделение террористической организации «Аль-Каида» (группировка запрещена в России). — новые хозяева старого Алеппо. Там сейчас развивается их чёрный флаг.

Отец не оставил своей привычки к размышлениям у окна на исходе длинного дня и после переселения их семьи в Цитадель. Только сейчас он стоял в неудобной позе, прижавшись плечом к древним камням, чтобы его силуэт в проеме окна не смог увидеть снайпер, засевший за линией крепостных стен.

— Это наша последняя ночь в Цитадели? — спросила младшая из дочерей отца Ияри — Яфит.

— Да, — отозвался Варда. — Пока подземный ход чист, пока о нём не прознали бородатые, надо использовать эту возможность к спасению.

Шамиран, средняя из дочерей Варды, схватила со стола последний кусочек лукума и быстро положила его в рот. Шамиран любила сладкое, а потому больше других тосковала во всё время их сидения на скудной пайке в Цитадели.

— Ложитесь спать, женщины. Завтра на рассвете Роза выведет вас из крепости.

— Уже завтра? — всполошилась мать. Она всё ещё надеялась, что Варда покинет Цитадель вместе с ними, что сопроводит их до самого Африна, где жил самый старший из дядьёв Ияри — Камбусия.

— Я не смогу сопровождать тебя, жена, — твердо проговорил Варда. — Я останусь с защитниками Цитадели. Камбусия и его семья позаботятся о вас.

— Но Роза!.. — похоже, мать решила предпринять последнюю и самую решительную попытку к сохранению целостности их семьи. — Если ты останешься, Роза останется вместе с тобой.

Варда вздохнул.

— Волею Аллаха, война перестала быть чисто мужским делом. Роза дала присягу на верность республике. Не хочешь же ты, женщина, чтобы наша дочь потеряла свою честь? Укладывайтесь спать. Когда Роза определится с маршрутом, вам придется выступить без промедления.

Можно обойти крепостную стену по кругу и везде под стеной видеть лишь серое, вечно неспокойное море руин — всё это раньше называлось Старым городом. Кварталы Джейда, Тайба, Крытый рынок, родной Аль-Фарафра — знакомый и казавшийся незыблемым мир превратился в нагромождения щебня и осколков цемента. Остовы стен с черными провалами оконных проёмов, чудом уцелевшие тут и там лоскуты зелени — так выглядела теперь старая часть Алеппо. Всякий раз, сопровождая старшую из трёх дочерей своего отца, Розу, в её вылазках к стене, Ияри подолгу смотрел на город. Новый облик Алеппо стал для него привычным. Распятый, полумёртвый, ссохшийся и размазанный, но родной Алеппо! Теперь Ияри любил его таким. Мальчик давно привык и к новой внешности своей сестры. Платья и платки Розы сгорели вместе с квартирой над лавкой в квартале Аль-Фарафра. Камуфляжная куртка, штаны со множеством карманов и фуражка с твёрдым козырьком стали её единственным нарядом на все времена. Каждый день затишья, перед наступлением сумерек они брали отцовский бронежилет и шли к стене. Роза фотографировала руины отцовской зеркалкой. Ияри держал перед ними бронежилет и просто смотрел на останки Старого города, выискивая среди серых волн знакомую, чудом уцелевшую мраморную арку — вход во двор их дома. У него была и иная цель. За время их долгого сидения в Цитадели младший из детей Варды непостижимым для остальных защитников твердыни образом научился распознавать места расположения снайперов. Луч ли солнышка, нечаянно упавший на линзу оптики, чуть заметное движение или едва различимый звук — ничто не оставалась без его внимания. Мальчик всегда мог предупредить Розу об опасности.

— Маршрут готов, — проговорила Роза, выключая фотоаппарат. — Пожалуй, можно поспать пару часов — и в путь.

Она схватила Ияри за руку и в своей обычной, солдатской, грубоватой манере потащила прочь от стены в безопасное место. — Во сколько мы выйдем? — спросил Ияри. — Я же сказала: через пару часов.

— Это во сколько?

— Какой же ты ещё ребёнок, Ияри! Послушай!

Она приостановилась, повесила фотоаппарат на грудь, схватила Ияри за плечи, встряхнула.