Петр Шабах - Вода с сиропом

Все как всегда… Некоторые матери были знакомы, поэтому сидели вместе и о чем-то щебетали. Отцы обычно серьезно смотрели на доску или читали газеты — разговаривали между собой они редко. Матери, как правило, спрашивают классных руководителей о каких-то глупостях. Отцы, наоборот, спрашивают редко, но их вопросы хотя бы имеют смысл. Всегда найдется среди отцов и один энергичный, который все организовывает и сам ходит в школу помогать. Чаще всего это отец проблемного ученика. Учительница может спокойно попросить его отремонтировать все парты, а весь класс из-за его ребенка по несколько раз повторяет пройденное. Так бывает.

Тем же необъяснимым чутьем, которым за пятьдесят метров всегда узнаешь голубую кровь и не можешь объяснить, почему именно, я узнаю учителей. Это особый вид людей. Почти все учительницы имеют что-то общее. Прическа, манера держать себя, взгляд, походка, одежда, группа крови, почерк… Да, главное почерк!

Я сидел и нетерпеливо смотрел на двери, которые постоянно хлопали за опоздавшими. Большинство из них выглядели обычными людьми, и не было смысла их особо изучать, но вдруг вошел мужчина, при появлении которого все непроизвольно замолчали.

Это был мужчина, каждой клеточкой принадлежавший каким-то высшим сферам политики или международной торговли. Мужчина, который в телевизионной рекламе убедил бы вас в чем угодно. Форма его головы была божественно идеальной. Красивая проседь на висках, энергичный подбородок с маленькой ямкой и идеально ухоженное лицо цвета благородного металла. Его светло-голубые глаза смотрели на нас дружески. Несколько мгновений он взвешивал, куда присесть, а затем выбрал место около меня. Я решил, что он это сделал, дабы подчеркнуть контраст между моим потрепанным видом и его собственным совершенством. Его одежда была выше всякой похвалы, кроме того, от него исходил приятный ненавязчивый аромат. Излишне говорить об ухоженности его ногтей, золотых часах и ручке «Пеликан».

В тот момент, когда мы его достаточно изучили, вошла учительница. На фоне этого мужчины она была отброшена из первой лиги в конец списка дворовой команды. Высокая, костлявая — настоящая старая дева, которая злобно смотрела на нас через дешевую оправу очков. Маленький пучок редких волос и жирная кожа цвета и вида восковой бумаги говорили о том, что она пожертвовала ради своего призвания абсолютно всем и даже более того. Вы не поверите, но она еще и картавила.

— Добррый вечерр, — поздоровалась она с нами. На кафедре она выглядела карикатурой на саму себя: под мышкой журнал, руки сложены на груди. На среднем пальце правой руки раскачивалась тяжелая связка ключей.

Какое-то время мне казалось, что это не может быть правдой, что должен наступить момент, когда это невероятное создание скажет что-то типа «Шутка!» — и снова будет выглядеть нормально, а мы все вздохнем с облегчением и зааплодируем.

Она сухо нас поприветствовала, рассказала о наших детях и о том, сколько нужно сдать денег на какие-то там мероприятия, и еще о других вещах, которые обычно приходится выслушивать на родительских собраниях. Мой сосед несколько раз демонстративно зевнул, давая тем самым понять, что сегодняшний день был для него действительно необычно тяжелым.

Вдруг учительница сменила тему.

— У нас появилась еще одна прроблема, — заявила она, — дети стали нецензуррно вырражаться.

Мы все притихли. Нецензурные выражения — дело серьезное.

— В общем-то, говоррят они одно слово, — загадочно продолжала учительница, оставив нам пару секунд на собственную фантазию. — Это слово — «тррахаться», — добавила она так неожиданно и без предупреждения, что мы почувствовали себя не в своей тарелке. Было почти слышно, как у некоторых родителей отливает кровь от лица.

— Э-э-э?.. — произнесла женщина в первом ряду, которая получила эту пощечину раньше других. Ее представление о нравственности разлетелось на тысячу кусочков.

Вдруг все стали страшно кричать, махать руками и оглядываться.

— Где они этого набрались? — стала выспрашивать одна из мамаш. — Как это вообще могло сюда попасть?

Учительница пожала плечами. Все защитные механизмы отказали, говорил ее жест. Враг уже здесь, и надо действовать в соответствии с новой ситуацией.

— Знаете, — сказала она с грустью, — мне очень жаль. Мы здесь действительно старраемся дать вашим детям хоррошее обрразование и подготовить к жизни. И вот достаточно такой на первый взгляд мелочи, и мирр ррушится у нас под ногами.