Александра Флид - Грустная девочка

– И тебя снова поставили в угол? – спрашивала она.

София честно кивала и признавалась:

– Да, но ненадолго, там была очередь.

И все больничные невзгоды отступали, оставляя лишь добрый смех и умиление. Иногда она пробовала поговорить с Софией о том, что драться со всеми подряд нехорошо, но потом и сама вспоминала о своем бурном детстве. Приходилось внутренне благодарить девочку за то, что она хотя бы не залезала на деревья и не ломала чужие заборы новыми сапогами.

Работа шла своим чередом, и Эмма научилась получать удовольствие от того, что теперь они сменили толстые иглы и ткани на более тонкие – теплый сезон расставлял свои условия, которые они безоговорочно выполняли. Мэйлин кроила сарафаны и снимала с нее мерки по два раза в неделю, объясняя это тем, что она слишком быстро худела.

Однажды услышав об этом, Мартин посоветовал ей:

– Лучше шей по старым меркам, Эмма еще поправится.

– А если нет? Что же, на ней все должно теперь мешком висеть? – Мэйлин не любила, когда кто-то лез к ней с советами касательно шитья.

В ответ Мартин лишь покачал головой:

– Я предпочитаю не думать о том, что она останется такой худой. И на твоем месте я бы даже не говорил таких вещей.

Удивительно, как ему удавалось принимать все так близко к сердцу. Эмма хмыкнула и подошла к окну, на котором уже битый час висела София.

Перед последним рывком, включавшим в себя вояж по гинекологам и эндокринологам, Эмма решила поехать к матери на целый день. Ей хотелось побыть в доме своего детства хоть немного, и она собрала Софию, предупредила Мартина, написала Мэйлин с десяток записок с рекомендациями, а затем уехала в родной город.

Она уже давно ничего не слышала об Инесс и ее чудесных детках, и ее это не очень расстраивало. Ей хотелось поговорить с матерью, но она знала, что все разговоры будут вращаться вокруг чужих жизней, о которых она ничего не хотела слышать. Понимая, что София чувствует ее нервозность, Эмма старалась держаться спокойно, но когда они подходили к дому, она сжала руку малышки с такой силой, что самой стало стыдно.

– Она скучала по тебе, – с надеждой сказала София. – Если скучала, то больше не сердится.

И все-таки Эмили в доме не оказалось. Она ушла, несмотря на то, что Эмма позвонила ей заранее, известив о своих планах. В конце концов, почему она должна менять свой распорядок, если дочери вдруг в кои то веки захотелось приехать? Торжественная встреча не состоялась, впрочем, как и примирение. Эмма переодела Софию в чистое, сменила платье сама, а потом они отправились гулять по знакомым улицам. Вечером они зашли к Шерлоку и Ирене, и на сей раз, семья была в доме полным составом. Округлившийся живот Ирены объяснял ее безмятежное и радостное состояние, а Шерлок, казалось, уже сумел немного успокоиться. Диана даже успела позабыть Софию, и вспомнила ее только под конец, когда они собрались уходить. Она подбежала к своей двоюродной сестре и отдала ей какую-то безделушку, которую София спрятала в карман своей курточки. Наблюдая за этим, Эмма впервые поняла, как сильно повзрослела ее подопечная. Наивная и добрая Диана казалась рядом с ней настоящим младенцем, в то время как София выглядела осторожной, сдержанной и внимательной.

Эмили ждала их в гостиной. В ее глазах Эмме удалось прочесть затаенный страх перед встречей, и решив все вопросы одним махом, она подошла к матери и крепко обняла ее за плечи, прижавшись к ней всем телом и вспоминая годы своего детства. Она была готова к тому, что ее оттолкнут – даже в те счастливые годы, когда она была ребенком, Эмили часто отстранялась от своей дочери, но сейчас она ответила ей, так же крепко сомкнув руки у нее за спиной.

Побоявшись разрушить этот момент, Эмма не рассказала о своих страхах. В конечном счете, это было и не столь важно – в первый раз, когда она рассказала Эмили о своем бесплодии, никакой особой реакции на это не последовало. Нужно было радоваться тому, что им удалось восстановить мир, который был разорен сотней неосторожных слов, но возродился в полном молчании.

Насколько ему было известно, Эмма начала ходить по врачам уже в конце февраля, но, сколько бы он ни пытался выспросить у нее подробности и результаты обследования, она ничего ему не говорила. В большинстве случаев Мартин наивно полагал, что это связано с постоянным присутствием Мэйлин, и поэтому, придя к ней одним мартовским вечером и обнаружив, что в квартире только Эмма и София, он даже обрадовался.