Иль Дар - Золотые купола [Авторский сборник]

– К нам на педсовет сегодня, – объявляла она, – пришёл тренер спортивной секции по боксу, где занимаются некоторые наши воспитанники… Алексей Владимирович Нестеренко. Прошу вас, – попросила она.

«Всё так просто», – думалось Алексею. Он поднялся со стула, подошёл поближе к сидящим за столом педагогам. Взгляд его пересёкся с взглядом Сергея. Он смотрел на Алексея спокойно и безразлично. И ещё было десятка два пар, таких же безразличных. Под ложечкой защемило. «На ринге проще, – подумалось ему, – там, у обоих есть цель».

– Здравствуйте, – от растерянности не знал с чего начать Алексей. Идя сюда, он не единожды собирал аргументы в единую цепь, которая в нужный момент рассыпалась и раскатилась звеньями по каким-то тёмным закоулкам. Хорошо хоть «здравствуйте» получилось уверенным. – Меня беспокоит судьба Дмитрия Холодова, – решил он не вилять вокруг да около, не подбирать красивые слова, а начать с самой сути, – на мой взгляд, в данный момент происходит чудовищная несправедливость.

Надежда поверх больших костяных очков смотрела на Алексея. Ничего для себя доброго в этом взгляде он не видел.

– Это порядочный, умный и эрудированный парень, – продолжал Алексей. – Я тренирую его уже три года, это не маленький срок, чтобы разобраться в ребёнке.

Надежда выдерживала паузу.

– За все эти три года с его стороны не было нарушений, ведь характер человека не зависит от места его нахождения, – говорил Алексей. – Кроме того, был ряд поступков справедливых и правильных в нравственном и моральном планах. Это я вам говорю совершенно авторитетно, как педагог и как психолог.

Опять хочется отдать должное Надежде – она не мешала, не перебивала, не сбивала с мысли. Она без сомнения давала выступающему договорить до конца.

В тот же момент Алексей отметил для себя, что говорит каким-то официальным языком, противным ему же самому, совершенно банальные вещи.

– Я не хочу из Холодова сделать героя, он скорее жертва, как и все дети вашего детского дома. Это необычные дети. Они жертвы с самого своего рождения. Ими руководят обстоятельства. Да что вам об этом говорить, вы и сами прекрасно всё это знаете. Невероятная случайность, что Холодов менее чем за два года получил две судимости. В первой есть и моё косвенное и невольное участие. За что я несу ответственность, и именно поэтому я сейчас и говорю с вами.

Безразличие присутствующих сменилось на интерес.

– За неделю до той злополучной кражи, – решился рассказать Алексей, – был день рождения моей младшей дочери. Я пригласил и Холодова. В тот день я заметил, как он был счастлив и пребывал в каком-то глубоком восторге, тщательно скрываемом от окружающих. Он впервые присутствовал на семейном празднике. Помню, я порадовался за него, в нём усматривалась добрая зависть, чистой воды. В тот день мне показалось, что у него родилась мечта о своей семье. Хотя, без сомнения, он и раньше, наверное, мечтал о ней… Дети подобной категории не могут не мечтать о таких простых и обыденных для любого обычного ребенка, живущего вне этих стен, вещах. Не могут не мечтать о любви и ласке, как бы хорошо к ним здесь не относились. На дне рождения Дмитрий понял, что по-настоящему стоит эта самая его детская мечта. «Я тоже отмечу свой день рождения», – сказал он мне тогда. Я не придал особого значения сказанному. Да и в сказанном не было ничего предосудительного. И надо ж было такому случиться! В день своего рождения он украл двадцать килограмм меди и сдал в приёмку цветных металлов… Он не залез в карман, он не залез в квартиру. Он залез в сарай к дельцу, который тоже эту медь не купил. Метал был отлит в промышленные формы, а не в изделия. Почему на тот момент соответствующие органы не заинтересовались им – откуда он их взял – оставляет жирный вопрос… впрочем, ответ тут понятен. А украл Холодов по детской наивности и не осознанию серьёзности того, что делает; оттого, что просто хотел отметить свой день рождения с друзьями, с близкими на тот момент ему людьми, с его – на тот момент – семьёй. Потратить деньги не на сигареты, спиртное или наркотики, а потратить деньги на своё желание – как человеку свой день рождения отметить. Я не оправдываю его, Боже упаси! Провинился – отвечай. И всё же, кто из нас не воровал варенье, не лазил по чужим огородам за яблоками да за клубникой? Кто из нас по той же самой наивности не делал поступки, за которые потом стыдишься долгие годы, если не всю жизнь. А здесь – детдомовский ребёнок, изгой общества с рождения, кто будет разбираться, кому он родной, кто заступиться и отстоит его. Есть закон, пункты и параграфы. Следуй им и спи спокойно. В тот день рождения с ним случился именно тот случай. Он больше месяца не смотрел мне в глаза, избегал разговоров. Молча тренировался и уходил. Поговаривали, что он собирался бросить спорт, отчего впоследствии и состоялся наш с ним долгий разговор. Только почувствовав с моей стороны понимание, а не осуждение, он снова стал тем Дмитрием Холодовым, каким был ранее, – Алексей говорил энергично, ему важно было понимание педагогов, отчего зависело будущее Холодова. – Почему в тот миг на него оскалился весь мир? Даже тот делец не стал забирать заявление из милиции, более того – обжаловал приговор. Мол, мало дали. Нужно было посадить! Пусть другим неповадно будет! – восклицал он. – Почему статьи, пункты и параграфы оказались на стороне и отстаивали жадность дельца и того же беззакония сомнительных сделок? На стороне того, кто рубль поставил выше человека и молится на него. Почему закон на бумаге встал против нравственных законов – против детской неосознанной наивности в четырнадцать лет, против ребёнка и против формирующейся личности, за которую государство в ответе, и для которых издаёт эти же самые законы и требует их соблюдать. Вот эти вот множество «почему» дают такое же множество безответных вопросов.