Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«А как вы, как ведущий врач ТКМ относитесь к этим китайским травам и таблеткам?» — повторила вопрос психолога Пусбас. «Плохо отношусь! — охотно ответил я, что заставило Цаплика вздрогнуть и даже проснуться. — Это ничего общего не имеет с классической китайской медициной! Готовые таблетки даются всем и от всего одинаковые, как в старом советском анекдоте, решил я объяснить его смысл: — Приходят двое больных к врачу: один с болями в животе, другой с головными болями. Врач разламывает одну и ту же таблетку на две части, и даёт одному — половину таблетки и другому — половину той же таблетки!». — «Ну и что?» — спросила команда. Пришлось пояснить, что имелось в виду в этом «мудром» анекдоте: «Если лечить китайскими травами, то во-первых, это нужно делать легальными травами, проверенных на пестициды, тяжёлые металлы и из немецких аптек! Врач выписывает больному рецепт, и тот в аптеке получает это в виде порошка или отвара, или настойки. А то, что у нас происходит: во-первых — незаконный промысел, во-вторых — опасно и, в-третьих — искажение всех принципов китайской медицины!». — «А что делать?» — спросили у меня и посмотрели все на Цаплика, который уже снова отсутствовал, и что-то интересное стал сам себе рассказывать.

«Он невозможный — этот Фу! — пожаловалась после конференции мне Гудрун. — Он пристаёт ко всем больным, отвлекает их от психотерапии, ведёт с ними какие-то беседы во дворе! Вчера прибежал к медсестре в сестринскую спросить, можно ли ему больного птичьим гриппом иглами лечить! Он всех переполошил! Я рассказала это Шнауцеру!». — «А тот?». — «Вы за него отвечаете, как зам. главного врача, на то вы и здесь! — ответил он. — Почему я, а не ведущий врач по китайской медицине?!» — спросила я. «А, он?». — «Ничего не ответил. Почему он вас отстранил от ваших обязанностей?!». — «Где Фу “откопал” птичий грипп? — вместо ответа на её риторический вопрос, спросил я и за неё ответил: — Диагнозы он ставит по телевизионным сообщениям из Китая! И чувствуется, очень “знаком” с правилами эпидемиологии и санитарных мероприятий». — «Зачем он нам нужен? Он нас только втянет в неприятности!» — вновь риторически спросила Гудрун. «Он нужен Шнауцеру для выравнивания его пошатнувшегося нарциссического равновесия! Фу сейчас для него — фрау Кокиш!». — «Как?! Шнауцер гомосексуалист?!» — поразилась Гудрун. «Нет, он “би”!» — «Это как?!». — «Это т. н. заместительное мужеложество! Ну, и вообще, мы же не знаем, кто на самом деле Фу?! Может, он транссексуал или лесбиянка?! Или просто — китаец, попавший в беду в зоне Европейского Союза! Каждый зарабатывает, как и чем может!». Если что-то новое будет, обменяемся мнениями, договорились мы с Гудрун.

В кабинете Мина меня уже подъевреивала — поджидала: «Что нового? О чём вы с Гудрун разговаривали? Хорошая баба Гудрун!». — «А вы что, не слышали последние новости?!» — решил я и Мину «посвятить»! «Нет!» — встрепенулась Мина. «Хина Фу — транссексуал!». — «А это что?!». — «Ну, транссексуал!». — «А это что?!». — «Ну, гомосексуалист, проще говоря!». — «Да вы что, не может быть! — ойкнула Мина. — А кто это вам — Гудрун сказала?!». — «Нет, это я ей…». — «А вы откуда….?». — «От господина Шнауцера!». — «Зачем ты ей это сказал?» — укорила жена. «Не бойся, она у Пети не спросит, побоится, будет теперь ходить с этой тайной! Кроме того, я не сомневаюсь, что они, действительно, все латентные педики! Посмотри на рекламы Фу: “смеющийся Фу” на фоне клиники, Фу передаёт энергию, Фу делает массаж, Фу колет, Фу накалывает, Фу растирает, Фу трётся! И какие он при этом глазки строит, ножки расставляет, ручки заламывает! А Пете это нравится, это в его вкусе! Сама делай выводы!». — «Пока ты был на конференции, я двух больных уколола, и у каждого на правом ухе по иголочке вставлено! — возмущалась жена. — Опять начал, сволочь, гадить!». — «Не прекращал! — поправил я её. — Петя так велел: не обращать на меня внимания, рвать больных на себя!». — «Что будем делать?» — как обычно, спросила жена. «Делать вид, что не замечаем! Сейчас уже не до соблюдения принципов, правил китайской медицины, нужно выдержать нашествие китайско-немецких орд! Если будем больным замечания делать — напугаем их, убегут к Фу! Пусть получают удовольствие и от нас, и от него, если хотят! Не надо жадничать, пусть и Фу отсасывает свою долю, а Петя у него, а он у Пети, а Тухель у них у обоих, а они у Тухеля, а Цаплик у всех, а Гудрун и Мина у остальных! Вот такая репка получается!». — «С фантазиями и метафорами у тебя всё в порядке, — согласилась жена, — приятная картинка. А в реальности, — побледнела жена, — тебя Цаплик к себе зовёт к 11 часам! Вот сообщение в локальном Интернете!». — «Ну, понятно, ничего хорошего, — согласился я с ней, — опять какая-то гадость. Шнауцер никак не успокоится, впился в ножку, но трус — меня боится, не умеет разговаривать и этому — самому младшему сотруднику поручил!». — «Прими лекарство!» — посоветовала жена. «Ах да, заходите, садитесь!» — второй раз оказался я в «крепости» Цап-лика. Первый раз его «крепость» демонстрировала секретарша Ания, в его отсутствие, провела нас по ней и всё подсмеивалась над фото его жены, стетоскопом — древность, которую Ания никогда не видела у немецких врачей, домашними ковровыми дорожками. В голову мне пришёл тогда образ «человека в футляре», музей-квартира средневекового знахаря, но без знахарских знаний. «Кофе хотите?» — гостеприимно предложил Цап-лик. «Хочу!». И Цаплик пошёл к своему домашнему кофеагрегату. «Надо же, как себя любит! Всё своё: кофеагрегат, бутерброды, ковры! Здесь же и фото его мужиковатой жены — значит, считает, что, на ней женившись, ее обманул, а она считает, что его обманула! — вспомнил я отцовский юмор. Так мой отец говорил, глядя на уродливую парочку на улице: — Каждый из них думает, что обманул другого — ему больше повезло в выборе!». Пока Цаплик заваривал мне кофе, решил взять инициативу в свои руки: «В чём вы, по поручению Шнауцера, должны меня уговорить?» — напрямик ошарашил я Цаплика. «Да нет, не уговорить, — промямлил Цаплик, — к вам просьба: дать работать доктору Фу». — «А кто ему не даёт работать?!». — «Так он же без вас не имеет права здесь работать! — в сердцах выпалил Цаплик. — Он же не врач! И только под вашим наблюдением имеет право работать! Вот в чём проблема», — уже грустно произнёс Цаплик. «А вы уверены, что Шнауцер хочет моего наблюдения?». — «Нет, Шнауцер хочет, чтобы Фу работал и свою работу записывал на вас, как бы вы её, вроде бы, выполняете. А вы будете за это проценты получать и в деньгах не проиграете». — «Вы плохо знаете Шнауцера, я его лучше и больше знаю! Он на этом не остановится, его задача ТКМ передать Фу, да ещё моими руками, как во время второй мировой войны: “сам себе яму перед расстрелом выкопай”! — Вы же знаете историю!». — «Но можно договор заключить со Шнауцером, чтобы больных у вас не забирал», — совсем вяло предложил Цаплик. «Шнауцер хочет, чтобы они сами убежали от меня, да ещё и с моей помощью! Не бегут больные от меня сами по себе, а он на это надеялся! А затем Шнауцер мне скажет: — Для ТКМ ты мне не нужен! Предложит мне другую работу выполнять!». — «Какую?». — «Ну, например, психотерапию». — «Может, вам и стоило бы, вы ведь хороший врач-психотерапевт». — «Но я и неплохой врач по китайской медицине, иначе бы больные убежали к оригиналу!». — «Вы, всё же, подумайте», — безвольно промямлил Цаплик, выполняя поручение Барбоса. «Я уже давно обо всём подумал!». — «О чём?» — глупо спросил Цаплик. «Обо всём, вы же тоже психолог, подумайте и вы!». — «Нет, я ничего не понимаю», — прочёл я на его маленьком личике «Бабки-Ёжки»: кривой безвольный ротик, но злые глазки, низкий лобик, прилизанные назад волосики в стиле 50-х годов, но современный костюмчик, рубашечка, галстучек, туфельки. Одет женой «с иголочки»! «Хорошо, я передам Шнауцеру», — уныло промямлил Цаплик. «Я сейчас сам ему всё разъясню!» — резко направился я к Шнауцеру.