Саша Саин - Испытания сионского мудреца

«Зачем ты так стараешься?!» — не выдержала жена, когда дверь за Кокиш захлопнулась. — «Как для любой нашей пациентки, не больше! И к тому же Шнауцера не переношу! Он же “под нас копает”! Мечтает вместо нас китайцев безмолвных привезти из Китая. Как мы говорили в детстве: — Я привёз тебе родная два гандона из Шанхая!». — «У тебя было очень “культурное детство”! И я от тебя эту присказку не первый раз слышу!». — «Я тоже от тебя не впервые слышу упрек в моем “культурном детстве”! Это он первый объявил нам войну, хотя я же с ним не сражаюсь! Я его игнорирую, а его любовнице как пациентке просто помогаю. Что я должен, продать ее ему?! Рассказать, что она рога ему ставит?! Не я же ей нахожу кавалеров!». «Я с тобой полностью согласна, я просто так», — задумалась жена. — «Нет, не просто так! Тебе просто противна Кокиш! Но для меня она пациентка! А для тебя она женщина! А с ним я, считай, играю в шахматы!». — «И какая фигура Кокиш?». — «Ты же сама видишь — толстая!» — «Королева?». — «Нет, конечно, тура — турка по-русски! Поехали домой или в магазин?». — «Конечно, в магазин! Кстати, забыла тебе сказать: — Завтра утром к нам придёт, ни за что не угадаешь кто!». — «И не буду гадать! Кто, говори! Что за животное придёт?». — «Это тебе решать!».

«К нам пришла зануда — социальная паразитка фрау Кремер!» — объявила жена после ухода одного из «неинтересных» больных. «Эта секретарша, которая сражалась с шефом, обвиняла его в моббинге — он её травит! На этом и заработала инвалидность в сорок лет! Энергичная, жизнерадостная, маленькая, но кусачая, как такса! — вспомнил я, и спросил вошедшую Кремер: — Что случилось фрау Кремер?». — «Инвалидности лишили, вот читайте, какое письмо получила из собеса!» — «Да, сволочи! — пришлось и мне согласиться. — Но каковы негодяи! Вот что пишут: “Можете работать полный рабочий день, и у вас нет признаков инвалидности!”» — зачитал я с серьёзным видом, боясь глянуть на жену, чтобы не рассмеяться. — «Можете помочь?». — «Как?». — «Ну, напишите мне соответствующее заключение…». — «Нет, фрау Кремер, мы же с вами в Германии, а не у меня на родине — в Советском Союзе!». От таких слов фрау Кремер передёрнуло, очевидно, представила себе, как ей было бы в Сибири, где её отец отбывал срок в плену и очень мучился! За это сообщение фрау Кремер у меня ещё несколько лет назад получила по заслугам: «Пусть скажет спасибо, что вернулся! Из немецкого плена русские не вернулись, а евреев сразу уничтожали!» — объяснил я ей разницу в уровне жестокости. Но сейчас она за помощью пришла не к своему родному батьке — немцу, а ко мне, и даже не к русскому, а ещё пострашнее, и за это фрау Кремер тоже получила в своё время от меня, хотя и мало, но по заслугам! По неосторожности и неопытности назвала евреев хитрецами. Пришлось ей объяснить: что такое хитрость, что такое зависть, и что такое неистребимый немецкий антисемитизм! И затем я ещё больше «уничтожил» фрау Кремер, сообщив, что именно сейчас перед ней этот хитрец и стоит! Но Кремер сумела тогда оправиться от удара, побежав оправляться в туалет, да ещё в спешке в служебный! И за это, но уже от секретарши «получила» и окончательно оправилась только в домашних условиях, позвонив: «Завтра прийти не могу, у меня Magen-Darm-Grippe (желудочно-кишечный грипп)» — означает: блюю и гажу! — любимая и самая частая немецкая слабость.

Вот и сейчас, по её виду, оправилась уже от немецких властей и прибежала искать защиты у хитреца! — «Так вот, фрау Кремер, я не немец, как вы знаете, и готов вам помочь, но как врач китайской медицины, которым работаю в настоящее время. Это тогда, когда вы у нас на стационарном лечении были, я был ещё и психотерапевтом, а теперь я только врач по китайской медицине и не имею права давать заключения по психологической экспертизе или внутренней медицине. Вы имеете амбулаторного врача?». — «Да». — «Вот он и должен был вам давно изменить диагноз. Он вас уже пять лет как бы лечит с первичным диагнозом: реактивная депрессия. Расстройство адаптации, связанное с острой конфликтной ситуацией на работе. А вы уже пять лет не работаете, нет сейчас у вас конфликтной ситуации на работе — нет работы! Удивительно, что собес пять лет терпел такой диагноз! Понятно, сейчас у них возник вопрос: “Что сталось с вами сейчас?” Не можете работать со старым шефом, который, может, уже давно умер! Работайте с новым шефом на новой работе!». — «А какой диагноз должен сейчас быть?». — «Должен быть такой, какой он у вас сейчас есть! Здесь, например, указано, что у вас всё ещё реактивная депрессия средней тяжести, а я думаю, что у вас тяжёлая депрессия, рецидивирующая форма! Кроме того, у вас есть страхи — социальные фобии! У вас есть постоянные боли: головные и в спине! Отсутствие аппетита, плохой сон, вы не в состоянии выполнять домашнюю работу, не говоря уже о профессиональной!». «Да, да!» — хитро, как чукча, прищурилась фрау Кремер, поняв мою подсказку. — «Вот и пойдите к своему врачу и пожалуйтесь на то, что вас беспокоит, а через неделю покажите ему письмо и пусть диагноз изменит, а если не захочет, то ложитесь на стационарное лечение! С этими вашими жалобами вам и изменят диагноз после выписки! Ясно?». «Ясно! У меня сейчас, действительно, голова разболелась!» — тут же вошла в роль Кремер. — «Неудивительно, может и понос прихватить, такое письмо получить! Да ещё в конце подпись: “С дружеским приветом Ваш собес!” Сто лет таких друзей не иметь, как в России говорят: “Второй друг после Гитлера!” Ложитесь, фрау Кремер, поколю и ещё загипнотизирую, научу, как разговаривать с “дружеским собесом”»!