Любовь Деточкина - Книга ароматов. Авторская парфюмерия

Река расширялась. Я плыл на спине, смотря в ночное небо. Моя голова обо что-то ударилась. Это оказалось лодкой. Сверху на меня смотрел Высоченный Тонкий, как струна, Паромщик. Он всмотрелся в мое лицо, расхохотался и с размаху ударил меня веслом. Я погрузился в воду.

– Рано, рано, рано… – вибрировала во всем моем теле.

Я очнулся на веселеньком оранжевом коврике. Рядом догорала курительница с травами. Я ощупал пол руками и не нашел дыры, в которую провалился. Встал, посмотрел на свои белые сухие носки, вышел в холл и встретился взглядом с монахом.

– С возвращением, – сказал он и поклонился.

Я обулся, подумал принято-ли оставлять чаевые, но мой взгляд упал на рекламный проспект «Рай на час», я прихватил его, в очередной раз, пообещав себе, что больше никаких колдунов, монахов, гадалок и прочего.

Ноты: шалфей, ромашка, ментол, календула, сырость, зеленые ноты, мох, эвкалипт, тина, амбра.

Поднести к губам бутон и целовать,

Дух лепестков вдыхая нежный.

Тычинки смотрели в небо. Пчелы жужжали. В воздухе золотыми лентами плыли волны аромата.

– Она расцвела! – восхитился Ганс.

Он вбежал в дом.

– Люси, Люси, она расцвела! – кричал Ганс.

Люси вышла из спальни и в ночной рубашке побежала в сад.

Они стояли у распустившегося цветка белой розы, держались за руки и смотрели на свое творение.

– Я назову ее Люси, – сказал Ганс и поцеловал жену.

– Даже не думай, тогда ты опустишь руки и больше не выведешь ни одной розы, – ответила Люси.

– Она прекрасна, эти нежные лепестки и золотая душа, как у тебя, – любуется Ганс.

– Моим именем ты назовешь последнюю розу, когда, кряхтя, будешь ковылять меж грядок, а я прятать седые волосы под платком, а эта пусть будет белой душистой, – сказала Люси.

– Альба Суавеленс, – гордо произнес Ганс и втянул носом воздух.

Ноты: зеленые ноты, лайм, роза, мед, варенье из белой алычи, настойка из груши дички, смола, хвоя, животная нота.

– Кружка какао – вот что тебе надо, – сказала Вера и вручила огромную супницу.

Когда она успела? Вроде только пришла. Я держала кружку в руках и всматривалась, как лопаются мелкие пузырьки на краях.

– Пей залпом, потом еще сварю! – скомандовал мой ангел воскрешения Вера.

Я выпила, не залпом конечно, а много раз дуя то на какао, то на пальцы, которые успели нагреться.

– А теперь на улицу, – продолжила управлять моей жизнью Вера.

– Там же ночь, – попыталась я вразумить подругу.

– Вот именно! – торжествующе сказала Вера и, набросив на меня кофту, потащила за собой.

Вера, не сбавляя ход, тащила меня минут пятнадцать по каким-то переулкам. Я даже не подозревала, что рядом с моим домом столько переулков. Наконец, мы остановились. Пахло ночными цветами, над головой ярко светили звезды. Мне показалось, я первый раз за сегодняшний день вдохнула воздух.

– Че стоишь? Рви? – шепотом сказала Вера.

– Что? – не поняла я.

– Сливы рви! – зарычала Вера.

Ну вот, мы воруем чьи-то сливы. Я чувствую, что изрядно исцарапала руки, но азарт уже бурлил, собака на краю переулка гавкала, пытаясь призвать к порядку. Когда карманы и моя кофта, приспособленная под мешок, наполнились, мы двинулись дальше.

– Собаку-то могли и спустить, – заметила я, поедая немытые сливы.

– Ага, – как-то мечтательно протянула Вера, – погоня.

– Ты так и осталась дурочкой, – сказала я и легко толкнула плечом Веру.

– И пытаюсь сохранить это идеальное состояние дальше, вот ты умной стала, и куда это тебя привело, – назидательно сказала Вера, а потом, опомнившись, добавила, – Ой, прости!

– Да ничего. Мож ты и права. Я сливы со школы не воровала.

На горизонте замаячил маленький ночной магазин. И мы ускорились.

– Шоколадку большую, самую большую и, что у вас есть из выпивки для дам?

Сонная продавщица положила на прилавок большую шоколадку и спросила:

– Водка пойдет?

Вера с теплой, даже какой-то материнской, печалью посмотрела на продавщицу.

– Давайте лучше вишневый ликер, – сказала Вера.

Мы гуляли по пахнущим последними цветами лета переулкам, шелестели фольгой шоколада, передавали бутылку и говорили о какой-то ерунде. В какой-то момент, я поняла что все, что так расстраивало меня в начале дня – глупые пустяки. Вера, почувствовав, что меня отпустило, повернула домой, напоила меня крепким чаем и практически насильно уложила спать, сказав: