Любовь Деточкина - Книга ароматов. Авторская парфюмерия

Ноты: черный чай, слива, кожа, табак, дым копчения, апельсин, цветочные ноты, грейпфрут, фруктовые ноты, хризантемы, сахар, роза, улун, молоко, молодые сосновые шишки, алкоголь, дерево, кора, амбра.

Что за безумная женщина, она уже три квартала идет за мной? Карл обернулся. Старуха в черных одеждах следовала за ним, сохраняя дистанцию. Карл начал сворачивать в сторону базара. В рыночной толчее намного проще затеряться. Вклиниваясь в поток базарной площади, Карл ускорился, он продирался, расталкивая впереди идущих, и когда преследовательница исчезла из поля зрения, Карл остановился, отдышался и зашел в первую попавшуюся лавку. Когда за прилавком он увидел преследовавшую его женщину, на него нахлынуло оцепенение. Женщина улыбалась, Карл неподвижно стоял и смотрел ей в глаза. Потом все разом ушло, страх от преследования, ступор от неожиданного поворота. Карл подошел к женщине и, не отрывая взгляда, спросил:

– Чего вы хотите?

– Чтобы ты остался.

Ноты: чернослив, дым, песок, горелое дерево, жженный сахар, шоколад, пачули, шелк, мокрый камень, фруктовые ноты, сангрия.

Пустыня.

– Господи, спаси меня!

Горин не верил своим глазам. Мимо пролетел шар перекати-поля. По всему периметру, доступному зрению, простилась сухая выжженная равнина с мелкими крупинками песка, которые под потоками неощутимого ветра образовывали извилистые полоски.

– Это сон! Сон! Я хочу проснуться! – кричал Горин, подняв голову к белым небесам.

Он сел на землю. Тело обдало жаром. «А ведь предупреждал Иваныч, что не надо…», – бубнил Горин, но вид громадного, с пятиэтажный дом, огненного колеса прервал его размышления. Колесо горело ярким огнем и само по себе катилось прямехонько на Горина. Горин побежал. Он оглядывался, и каждый раз видел за своей спиной колесо. Дистанция постепенно сокращалась. Горин рванул вправо. Колесо какое-то время катилось по старой траектории, а потом словно опомнившись, направилось за Гориным.

– Что за черт! Помогите! Люди!

Горин кричал и ощутимо сдавал в скорости. Колесо настигало. Жар приближающегося огня не давал вдохнуть, обжигая гортань. В глазах плыло. Воспоминание детства последней искрой пронеслось в сознании Горина – он сидит на высокой табуретке у старой конфорочной плиты и смотрит на огонь.

Горин упал на колени и, закрыв голову руками, зажмурился. Он ждал неминуемого и страшного финала, но финал не спешил наступать. Горин приоткрыл глаза. Вокруг стояла ночь. Воздух полный сухой пыли щекотал нос. Тело мягко сдавливало, погружая в нечто сыпучее, погружение было плавным, практически незаметным. Горин смотрел на высокий диск луны, необычно бледный, практически не освещающий пространство. Сыпучее достигло подбородка, Горин хотел поднять руку, чтобы отряхнуться, но оказался недвижим. Это открытие не напугало Горина. Поначалу он, было, хотел испугаться и закричать, но понял, что израсходовал весь свой испуг еще в побеге от горящего колеса. Поэтому он стиснул рот, закрыл глаза, вдохнул, сколько позволяло обездвиженное тело, и стал ждать. На этот раз ждать пришлось долго. Горин несколько раз открывал глаза, но бледная луна висела над ним и погружение вроде как продолжалось.

– Достало! – вырвалось у Горина.

– Достало, – тихим эхом повторил Иваныч.

– Иваныч, ты?! – не веря счастью, возопил Горин.

– Я, – подтвердил Иваныч, и басовито захрапел.

Горин уставился на бледный диск над своей головой, это была тусклая лампа, в старом ржавом плафоне. Он соскочил с дивана, перевернул несколько пустых бутылок коньяка, который создавал в своем подвале Иваныч, рванулся в прихожую, потом вернулся в комнату и обнял спящего Иваныча.

– Спасибо тебе! – крикнул Горин в ухо Иваныча.

В ответ тот поморщился и выдал раскатистый храп.

Горин выбежал из квартиры Иваныча, захлопнул дверь, и, не сбавляя скорости, несся по выплывающему из утренних сумерек городу.

– У меня все хорошо! – кричал во все горло Горин.

– Да пошел ты! – догоняли его обрывки возгласов разбуженных граждан, которые высовывались в окна и осыпали Горина проклятьями.

Ноты: сухая земля, пачули, кожа, полынь, коньяк, пыль.

Варфоломея злилась. Злая Варфоломея была опасна для окружающих, это знали и окружающие, и сама Варфоломея. Поэтому она всегда старалась занять себя очень важными и полезными делами в этот момент. Так, для сохранности окружающих. Сейчас Варфоломея мешала в высокой ступке какие-то листья, найденные на кухне приправы, ромашку, полынь и боролась с желанием прогуляться. Содержимое ступки превратилось в мелкую пыль, пестик громко бил о дно. Кофе! Осенило Варфоломею. Выпить кофе, и все пройдет. Ритмично стуча, она плавно переместилась в кухню. Кофе надо было молоть. Варфоломея взглянула на кофемолку, веселенькую, в цветочек, подаренную ей на новый год сестрой. От этой радостной цветастости свело зубы, Варфоломея кинула горсть кофе в ступку и яростью затарабанила по ней пестиком. Вскоре из ступки начали подниматься пыльные облака перемолотого в труху содержимого. Варфоломея чихнула, осмотрелась и бухнула в ступку полбанки меда. Теперь в ступке можно было плавно водить по темно-зеленому островку спокойствия и тишины. «Спокойствие и тишина», – вслух произнесла Варфоломея, и в этот момент закукарекал соседский петух.