Любовь Деточкина - Книга ароматов. Авторская парфюмерия

Тишина в этот раз сохранялась значительно дольше. Потом люди заерзали, зашептались.

– Несогласных со мной на этом этапе попрошу выйти из аудитории. Все желающие смогут вернуться в другой раз, приняв эту идею.

Никто не двинулся с места. Я подождал еще.

– Мой помощник на выходе вернет вам потраченную сумму за вводный семинар. Я серьезно. Все, кто не может принять мои слова как данность, попрошу покинуть помещение.

Около трети аудитории тихо вышло.

– На втором этапе мы будем раздеваться догола.

Еще часть людей последовало к выходу.

– Вам придется отказаться от многих продуктов питания, которые вы употребляете регулярно.

Большая группа рванула к двери.

– Если кто-то не читал приложение к брошюре, то хочу сообщить, что на пятом и шестом этапах, мы будем пить свою кровь и закапываться с головой в песок на несколько суток.

Зал опустел. На предпоследнем ряду сидел дремлющий паренек. Он встрепенулся от пристального взора.

– Я что-то пропустил? – спросил он оглядываясь.

– Ничего важного, – успокоил я его, – Хотите прогуляться до летнего кафе?

Ноты: лосьон деда после бритья, советское мыло хвойное, кориандр, трава, ментол, мята, шалфей, хвоя, березовые листья, дубовый мох, лаванда, лакрица, пластик, ацетон, пыль, ксероксная печать, линолеум, кожа, зеленые ноты, земля, цветущие каштаны, водный камень.

Вату доставили грузовиком. Молчаливые чисто одетые парни выгрузили ее в центр ангара, получили подписи на свои бумаги и удалились. Гоби подпрыгнул и издал звук, похожий на детский визг, но басом. Потом он рванулся к этой куче белоснежности и копошился в ней практически до ночи, освещение в ангаре давало забыть о времени, текущем где-то там снаружи, и никак не влияющем на неукротимый порыв Гоби. Когда я совсем начала засыпать, Гоби ткнул меня в плечо и торжественно заявил:

– Готово!

Что готово? Я огляделась. Посмотрела на кучу ваты и, на мой взгляд, в ней ничего толком не изменилось. Но правил балом Гоби, поэтому я смиренно направилась к вате.

– Вот сюда, – указал он на середину кучи.

Помощники подняли меня на руки и практически закинули в вату. Было приятно. Гоби развел руки в стороны, и я стала пробовать выбраться засасывающей мягкости, чтобы принять позу звезды. Спустя несколько провальных погружений в недра ваты и вытаскивания меня, так удачно оставшейся от прошлой съемки трубой, я все же смогла принять нужную позу, и Гоби побежал к камере.

Он снимал. Я терпела адский жар осветительных установок, пока одна предательская капля пота не закатилась мне прямо в глаз. Я стала часто моргать, голова закружилась, я чувствовала, как начинаю терять сознание, а потом свежий ветер вернул меня в чувства.

Зачем я залезла так высоко на отвесные скалы? Но посмотрев на улыбающегося Гари со старой фотокамерой, такого счастливого и влюбленного, я сразу поняла, что оно того стоило. Спускаясь, я поцарапала бедро, порвала и без того драные шорты и свезла руку о колючий кустарник. Гари поймал меня, когда я специально оступилась на последнем выступе, чуть не разбив фотоаппарат в неуклюжем прыжке. А потом мы целовались под палящим солнцем. Кое-как добрались до старого грузовика Гари и проверили, насколько неудобно и тесно на его заднем сиденье вдвоем. Путь обратно наполнился музыкой хрипящих кассет из бардачка, маршмэллоу, ромом из горла и ночной пустыней, усыпанной звездами. Через неделю Гари пришел ко мне с распечатанными фотографиями размером с листы книги, которые были аккуратно вклеены в альбом. Я взяла его, и руки задрожали, я держала свое будущее. Мы не прощались. Гари был сообразительным и не пришел провожать меня, потому что знал, что я уже не вернусь из Голливуда в старый забытый всеми городок с глупым названием.

Меня подняли с пола и положили на диван. Кто-то обмахивал полотенцем, кто-то брызгал водой. Все суетились и были обеспокоены. Один Гоби радостно танцевал рядом и кричал:

– Ты молодец! Ах, как же ты падала, как падала!

Ноты: шоколад, сушеный кокос, миндаль, сахарная пудра, кожа, мед разнотравье, цветочные ноты, маршмэллоу, ликер, морковь в сахаре, масляные художественные краски, медицинская вата, известняк, пудра, кинопленка, кислые ягоды, мускус.

Игуана перемещалась рывками, замирая и сливаясь с пространством. Она исчезала и появлялась вновь, создаваемая из ткани мира. Игуана добежала до ручья. Земля здесь была утоптана. Место водопоя походило на древнюю карту, хранившую отпечатки лап, копыт, пятна крови, которые оставили нарушители священного перемирия. Два глотка. Она сделает два глотка и уйдет. Остальным тоже нужна вода. Ее лапа погрузилась во влажный прохладный ил. Игуана стояла, замерев, минуту, а потом рывком переместилась в траву. Ноздри вбирали влагу. Ей было хорошо. Но испытывать судьбу дальше было нельзя. Игуана побежала к скалам. Камень был теплым. До заката оставалось несколько часов. Но уже совсем скоро он начнет остывать. Ей просто нужна маленькая темная впадина. Игуана оббежала несколько выступов, и удача улыбнулась ей. Узкая щель оказалась большой прохладной пещерой. Игуана легла на холодный камень, сладко вдохнула сырой воздух и закрыла глаза.