Акош Кертес - Стеклянная клетка

— Чего швыряешься? Думала, испугаюсь?

Жужа сжала губы, ее лицо окаменело, стало угловатым. Она внимательно огляделась вокруг, ее взгляд остановился на телефоне. Жужа взяла его обеими руками, подняла и грохнула об пол. Трубка отлетела, провод запутался вокруг ножки стола.

— И за телефон тоже заплатишь! — торжествующе гоготал заправщик.

В этот миг послышался шум мотора. У бетонной площадки затормозил большой грузовой «чепельдизель». Жужа не торопясь встала и вышла, захлопнув за собой дверь. С водительского места слез старый худой шофер с изрезанным морщинами лицом.

— Доброе утро, Жужика! — поздоровался он хрипловатым баском и шлепнул ее пониже спины.

— Здравствуйте, дядя Лаци! — В голосе Жужи не было и следа недавней истерики. Она была приветлива и спокойна. — Что, не спится?

— Не спится, дочка, — отозвался шофер. — Все не дают отдохнуть паршивцы эти. Уже и старуха моя ворчит, да неужто, мол, никогда не знать ей покою… Ну-ка, залей мне по-скорому восемьдесят литров «нормаля».

Жужа сняла с крюка шланг, вставила наконечник в бак. Шофер прислонился к борту камиона. Сопровождающий молчком уплетал в кабине сало. Жуже он был незнаком.

— Далеко ли собрался, дядя Лаци? — спросила она.

— В Сегед. Оттуда порожняком в Чабу, там возьму груз, а вечером и назад… Ну, ничего, мне еще полгода осталось, столько-то я и на карачках продержусь.

— До пенсии полгода?

— Полгода. Сорок лет шоферю. Меня уже прямо в дрожь бросает, как баранку увижу.

— Что тетя Бёжи?

— Ничего, ноги еще носят. Ну а ты? Все в ночную да в ночную? Что Шандор-то говорит про это?

— А ничего не говорит, потому что спит он! — совсем по-девчоночьи рассмеялась Жужа. Она повесила шланг на место.

— Ну ладно, детки, бывайте здоровы!

Старик опять шлепнул Жужу по заду, потом взобрался в кабину. Сопровождающий спрятал сало и со щелчком закрыл складной нож.

— Привет, дядя Лаци! Счастливого пути!

Мотор взревел, огромный кузов содрогнулся и укатил. Позади осталась лишь тишина. Жужа медленно повернула к конторе. Вошла. Молча села. Некоторое время молчал и И́ван.

— Жужа, — заговорил он наконец тихо, почти робко.

Жужа не ответила.

— Слышишь, Жужа, я хочу вот тебе что-то сказать…

Она сидела словно глухая и неподвижно смотрела перед собой. И́ван приблизился, оперся ладонями на стол, потом передумал, отошел к своему столу, сел и вместе со стулом повернулся к ней лицом.

— Мы тут двое вкалываем, шкурой рискуем, мы с тобой ребята что надо… а эти хлюпики позволяют нам содержать себя, отбирают у нас наши денежки, обманывают нас, облапошивают… Жужа, — продолжал он жалобно, униженно, — мы с тобой подходим друг другу… Давай объединимся… выставим этих двоих, заживем вместе… Мы с тобой ребята стоящие, уж мы с тобой чего-то достигли бы!

Лицо женщины прорезали глубокие морщины. Сейчас она выглядела старухой. Ее неподвижный взгляд был устремлен в стол. Телефонный аппарат заправщик уже привел в порядок.

— Что там с телефоном? — спросила она после долгой паузы.

— Сломалась в нем штуковинка маленькая, — быстро, готовно ответил И́ван, — но все-таки работает.

Жужа кивнула. И вдруг посмотрела прямо на И́вана.

— Стекло вымети!

И́ван вскочил и побежал в раздевалку за метлой. Солнце уже встало, его косые лучи окрасили в желтое деревья парка. Жужа по-прежнему неподвижно сидела за своим столом. В конторе было тихо, только звякали осколки бутылки под метелкой И́вана. Потом смолк и этот звук. Жужа подняла глаза. И́ван, опершись на метелку, с собачьей покорностью смотрел на нее.

— Жужа, — проговорил он тихо, несмело, — ну что ты скажешь?.. Про что я сейчас говорил?..

Без всякого выражения на лице, смертельно усталая, Жужа пожала плечами.

— Что ж, все равно…

Заправщик отшвырнул метелку и бросился к ней. На его круглом лице жирно блестело счастье.

— Жужа! — завопил он, раскинув руки. — Восемь лет я люблю тебя, только сказать не смел, восемь лет тебя одну…

Жужа вскинула голову и инстинктивно отодвинулась со стулом назад.

— Оставим лирику! — сказала она резко. — Этого с меня довольно… Подмети, потом наведешь порядок там, на площадке.

И́ван запнулся, замер, но лицо его сияло как прежде. С хитрой, самоуверенной усмешкой он быстро подмел контору, собрал осколки на совок и вышел. Жужа придвинула к себе расчетный лист и продолжила работу, вполголоса бормоча цифры.

Немного позже дверь отворилась: явился милиционер. От бессонной ночи под глазами у него темнели круги, но улыбался он весело — дежурство-то кончилось!