Доменико Старноне - Шутка

— Ну наконец-то! — завопила Салли и ворвалась в комнату, почти крича: — Мне надо бежать, я опаздываю!

Она проинструктировала нас насчет обеда и ужина на сегодня и на завтра, но при этом обращалась только к Марио — я не вызывал у нее доверия. Затем она закрылась в чулане, откуда вышла в виде очень элегантной дамы средних лет, и удалилась восвояси.

Я сел на край своей кровати, а Марио моментально скинул тапки, влез туда же и с радостными криками принялся прыгать, сводя на нет всю работу Салли. «А ты будешь прыгать, дедушка?» — спросил он меня. Балконная дверь так и осталась распахнутой настежь, балкон устремлялся в яркую лазурь неба. В щель между кафельными плитками ветром занесло немного земли, и там росла чахлая травинка. Я сказал мальчику:

— Пустоту нельзя вычерпать ведерком, Марио. И не пытайся играть в эту игру — пустота останется, где была, а ты, если перелезешь через перила и спрыгнешь, разобьешься и умрешь. Папа не говорил тебе об этом? Или он говорил тебе только, что я некрасивый?

Я тоже снял домашние туфли, влез на кровать, и какое-то время мы с Марио прыгали вдвоем, держась за руки. Сердце у меня в груди было словно огромный мяч из мяса, который летал вверх-вниз, от желудка к горлу и обратно.

Наверно, Марио решил, что настало время бесшабашных игр. На самом деле я просто хотел доставить ему удовольствие, а потом вернуться к работе. Мы съели вкуснейший обед, приготовленный Салли, и прямо во время еды я попробовал закрепить на бумаге образы, которые пришли мне в голову. Одной рукой подносил еду ко рту, а другой быстро зарисовывал массу маленьких фигурок; впрочем, правду говоря, они получались не слишком удачными. Виноват в этом был Марио: он не унимался, все время предлагал после обеда поиграть в какие-то, по его мнению, очень увлекательные игры. В конце концов я сдался. Давай уберем со стола, сказал я, и поиграем, но только недолго, ты ведь знаешь, что дедушке надо работать.

Я убрал со стола под руководством Марио, который то и дело придирался ко мне. Каждая вещь должна находиться на своем месте, твердил он, и было бесполезно объяснять ему, что в любом случае порядок на кухне будет восстановлен, когда придет Салли. Сначала я думал, что причина такой педантичности — в истовом послушании родителям, но позже понял, что ошибался. Марио обожал, когда его хвалили, и поскольку папа с мамой наверняка изображали восторг, когда он аккуратно ставил на место ту или иную вещь, то теперь он ждал такого же восторга от меня. Когда я сказал ему: «Кому какое дело, где будет стоять солонка, оставь ее здесь, не будь занудой», он сжал губы и недоуменно посмотрел на меня. Я смог перебороть эту его одержимость, только объяснив ему, что чем больше времени мы потеряем на наведение порядка, тем меньше останется на игры. Тут он сразу согласился на ускоренный вариант уборки со стола и спросил меня: «Пойдем играть?»

Он заставил меня играть в лесенку, в потом в лошадку. Во время первой игры я то и дело зевал от скуки. Надо было вытащить из чулана стремянку, поставить ее, убедившись, что она надежно закреплена, и подняться по ней до самого верха. Сначала Марио переступал со ступеньки на ступеньку, я поднимался с ним и держал его сзади, чтобы он не упал, но это его раздражало — он считал, что вполне обойдется без моей помощи. После мягких, но очень настойчивых уговоров он добился того, что я разрешил ему подниматься одному и остался внизу, держа его за руку. В конце концов он взбунтовался:

— Я умею подниматься сам, не надо меня держать.

— А если упадешь?

— Не упаду.

— Смотри, упадешь, будешь лежать на полу и плакать, я не стану тебе помогать.

— Ладно.

— И давай договоримся: поднимешься три раза — и хватит.

— Нет, тридцать раз!

— А по-твоему, тридцать — это сколько?

— Много!

Глядя, как он без передышки поднимается и спускается по стремянке, я почувствовал невыразимую усталость. Подтащил стул к стремянке и сел, но зорко следил за каждым его движением, чтобы вовремя вскочить и подхватить его, если понадобится. Сколько силы в этом маленьком тельце! Что происходило под этой кожей, в мышцах, в костях, в крови? Все это дышало, питало себя. Кислород, вода, обменные процессы, белки, шлаки… Как он сжимает губы; как смотрит вверх; как напрягаются его ноги, слишком короткие для того, чтобы преодолеть расстояние между ступеньками; как крепко вцепились его руки в металлические стойки лестницы. А как он спускается, с какой осторожностью и в то же время отчаянной смелостью: одна нога касается нижней ступеньки, другая уже успела оторваться от верхней, оставшись без опоры. Такое крохотное, но полное решимости существо, во взгляде, устремленном то вверх, то вниз, — страх и радость от опасности, которая ему угрожает. Я смог уговорить его прекратить эту забаву, только пообещав немедленно перейти к следующей.