Тон его голоса не оставлял никаких сомнений в том, что если мы не выполним его требование, он зайдет в наше убежище и это будет означать для нас верную смерть. Макс первым выбрался из пещеры. Я, последовав за ним, наконец поняла, что это за животные с серой шерстью, которые один за другим спрыгивали с каменных глыб и становились рядом со своим вожаком.
– Вы, я вижу, собаки, – констатировал вожак.
– А вы – волки, – сказала я, стараясь говорить как можно более твердо.
Я еще никогда не встречала волков, но я всегда представляла их себе именно такими. Большими. Сильными. Дикими. Величественными. Даже одна имеющаяся среди них самка – и та производила неизгладимое впечатление. По сравнению с ними мы с Максом были похожи на безобидных комнатных собачонок, позволяющих людям водить их по городу на поводке.
– А что вы, собаки, делаете здесь, так далеко от города? – спросил нас вожак.
У него было темно-коричневое пятно вокруг глаза. Уму непостижимо: у него, как и у меня, было пятно, но никто к нему из-за этого презрительно не относился. Более того, он даже стал вожаком стаи!
– Мы хотим попасть к моим людям, – пояснил Макс.
Я тут же мысленно обругала его за это. Было ведь очевидно, что волки после таких его слов будут относиться к нам с еще большим презрением, чем уже относились. В конце концов, мы были меньше и слабее их, а у меня еще и недоставало одного глаза. Мне впервые за долгое время снова стало стыдно за свою изувеченную морду. Благодаря Максу я во время последнего этапа нашего с ним путешествия почти не вспоминала о том, что я калека, но вот теперь, когда я стояла перед стаей волков, да еще и такой впечатляющей, я снова почувствовала себя уродливой и тщедушной.
Волкам ответ Макса отнюдь не показался забавным. Хуже того, некоторые из них оскалились, а вожак презрительно сказал:
– Собаки, вы ужасно слабые.
– Мы не слабые! – рявкнула я.
– Не слабые?
Волк пошел ко мне, остановился очень близко от меня и дыхнул мне прямо в мордочку. Макс хотел было втиснуться между ним и мною, чтобы меня защитить, однако прежде чем он успел это сделать, я прорычала волку:
– Мы вообще-то преградили путь медведю и сумели удрать от огромного пожара. Вы можете похвастаться чем-нибудь подобным?
– Мы много сезонов назад даже убили одного медведя, – фыркнул вожак.
– А мы – гораздо более могучее чудовище, – заявила я.
– Более могучее, чем медведь?
Следовало ли мне рассказать вожаку стаи о Йедде? Поймет ли он, о чем идет речь? Известно ли волкам о промежуточном мире? Знают ли они, что у нас у всех есть душа? Имеются ли и среди волков такие, любовь которых сильнее забвения?
Дыхание вожака обдувало мою мордочку. Я посмотрела в его серые глаза. Они были холодными, без какого-либо света, без благожелательности. Нет, этот волк не был способен любить. И я на короткое мгновение ему позавидовала. Ему не приходилось бояться пережить смерть любимой волчицы. Тому, кто не любит, нет необходимости и чувствовать в сердце подобную боль.
– Что такое? – спросил вожак.
Он, похоже, учуял запах моей зависти, но не смог разобраться, что к чему.
– Ты не сможешь этого понять, – пролаяла я.
– Ты ведешь себя неуважительно, – сказал он, и его слова прозвучали так, будто это ему нравилось.
– Оставь ее в покое! – прорычал Макс необычно низким голосом, но его тон все равно был немного выше, чем тон голоса вожака стаи.
– Давайте убьем их обоих, и тогда они уже не смогут убивать оленей, которые принадлежат нам, – предложил волк, шерсть на хвосте которого была почти белой.
Вожак повернулся к нему и прорычал:
– Мы не убиваем собак. Это запрещено договором.
Договором? Ему известна история о волке-отце и собаке-матери?
Вожак снова повернулся ко мне.
– У тебя, похоже, такая же сильная воля, какая была у собаки-матери.
Да, она ему известна!
– Или ты, по крайней мере, такая же дерзкая, как Задавака.
Задавака была сестрой собаки-матери, и мне вспомнилось, что о ней пели:
Задавака задавалась
Перед всеми
Каждое утро, каждый вечер.
Задавака получала от всего
Огромнейшую радость.
– Значит, называй меня Задавакой, – нагло сказала я.
Вожак с довольным видом помахал хвостом. То же самое сделали и остальные волки – даже тот, у которого был белый хвост и который предлагал нас убить. А вот Макс махать хвостом не стал. Он ведь называл меня Орхидеей, и именно таким будет для него мое имя. Однако хотя мы друг друга и любили, имя себе я хотела выбрать сама. И почему бы мне не зваться Задавакой, если она получала от всего огромнейшую радость?
Читать дальше