Давид Сафир - Баллада о Максе и Амели [litres]

Макс повалил ее на землю. Это его нападение было более мощным и хладнокровным, чем нападение на самца косули. Он точно знал, что хочет сделать. Он, на этот раз уже ни мгновения не медля, вцепился зубами в лицо Йедды.

Черный пес набросился на меня и впился зубами в мое лицо. Мои щеки и шея покрылись кровью. Если он сейчас перегрыз бы мне горло, я отправилась бы в промежуточный мир. Я с удовольствием умерла бы. В этот момент мне показалось бы даже замечательным, если бы я не попала в промежуточный мир, а вообще исчезла бы навсегда. Даже это было бы для меня лучше, чем снова и снова страдать, не видя этим страданиям ни конца, ни края. Лучше вообще не существовать, чем существовать подобным образом. Поэтому я подставила этому псу свое горло.

Макс, похоже, хотел снова вцепиться зубами, но уже так, чтобы положить конец всему – самой Йедде, ее охоте на нас, нашему страху. Но тут снова заревел медведь. Он был сейчас уже совсем близко. В его реве чувствовались и испытываемая им боль, и охвативший его гнев. Еще немного – и он окажется возле нас. Что произойдет, если Йедда будет уже мертва? Нападет он на нас? Нам с Максом необходимо убежать отсюда еще до того, как медведь появится здесь. Более того, к нам приближался не только медведь – нас постепенно окружали языки пламени. Нам нужно поскорее убраться отсюда. Наконец-то убраться отсюда! Поэтому я крикнула Максу:

– Мы должны отсюда убежать! Немедленно!

Но кричала я также и из-за Йедды. Я не хотела, чтобы она умерла. Для меня она была моей сестрой в пустыне, и я попросту не могла желать ее смерти – а особенно сейчас, когда я увидела и услышала ее боль.

Однако прежде всего я кричала из-за Макса. Его нежная душа не выдержит, если он сейчас станет убийцей.

Но Макс меня не слушал и не спрыгивал с груди Йедды. Моя сестра тоже не двигалась. Она даже подставила Максу шею. Она хотела умереть. А он хотел ее убить. Я была единственной, кто не хотел, чтобы это произошло.

– Макс!

Он никак не отреагировал.

– Оставь ее!

Теперь он повернул голову ко мне. Его явно удивило это мое настойчивое требование.

– Пожалуйста.

Я сейчас просила сохранить Йедде жизнь, к которой она сама, похоже, была совершенно равнодушна.

Самка хотела спасти мне жизнь.

Она, получается, снова стала моей сестрой.

– Кусай, – тихо сказала я черному псу, навалившемуся мне на грудь.

Он повернул свою морду ко мне.

Моя сестра снова залаяла.

– Кусай! – повторила я.

Но он, послушав не меня, а ее, спрыгнул с моего тела, подбежал к ней, и они вместе помчались прочь.

Мы бежали изо всех сил, спасая свою жизнь. Однако мои мысли оставались с Йеддой. Если она не поднимется с земли, то погибнет от огня. И я ничего не могла с этим поделать. Даже если бы я побежала обратно, к ней, как смогла бы я заставить ее спасать себя, если она сама хотела умереть?

Я огляделась по сторонам. Только те скопления деревьев, которые находились непосредственно вокруг меня, еще не были охвачены огнем. Я сгорю. Сгорю, как когда-то сгорела на костре у столба, к которому меня привязал друид. Разум говорил мне, что моя душа отправится в промежуточный мир, чтобы затем снова родиться на свет. Однако инстинкт моего тела, который не знал, что оно является лишь мимолетной оболочкой, испугался надвигающейся смерти. Он испугался еще больше, когда земля подо мной задрожала. Я повернула свое окровавленное лицо в сторону. Этот медведь меня нашел. Он вдруг поднялся на задние лапы. Источая ненависть, словно какой-то бог мести, он бросился на меня.

Мы бежали и бежали, и каждый раз, когда я хотела остановиться, Макс подталкивал меня своей мордой вперед. Один раз он меня даже укусил, потому что я вознамерилась улечься на землю. Без него мне в эту ночь выжить не удалось бы.

А еще он первым кое-что учуял. Мой нос от жара и дыма уже почти ничего не воспринимал, а вот Макс, принюхавшись на бегу, сказал:

– Трава.

– Что?

– Где-то вон за тем холмом лес, похоже, заканчивается, – пояснил он.

– Мы там будем в безопасности?

– Не знаю. Но пищи для огня там будет уже не так много.

Мы добрались до вершины холма и увидели в красноватой от света пожара тьме, что и на противоположном склоне холма густо растут деревья. Однако от основания холма начиналась долина, заросшая высокой травой. Насколько далеко она тянулась – этого мы разглядеть не смогли. Над ней нависли дождевые тучи. Как бы мне хотелось оказаться сейчас там, внизу, в этой долине! Даже в самые жаркие дни на мусорной свалке я не жаждала дождя так сильно, как сейчас.