Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Майор Уилсон вывел своих подопечных по лестнице черного хода к автобусу. Руби с облегчением увидела, что у их средства передвижения застеклены все окна, нижнюю створку каждого окна можно было поднимать и опускать при помощи кожаного ремешка, чтобы проветрить салон. Руби не боялась, что ее укачает в дороге, но не любила слишком долго сидеть в запертом салоне без свежего воздуха. Элис пробралась в начало очереди и обеспечила им два местечка впереди.

– Тут нам будет лучше видно, верно? – прошептала она, когда Руби села с ней рядом.

На деревянных скамьях, рассчитанных на двух человек, были сложены плоские подушки. Элис помогла приятельнице их разместить: одну – на сиденье, одну – под спину.

Майор Уилсон занял место напротив.

– Надеюсь, дамы, вам хорошо спалось, – сказал он.

Пробормотав вежливый ответ, Элис призналась, что не сомкнула глаз.

– Для тех, кому нравится комковатый матрас и постельное белье, пахнущее плесенью, этот номер был бы в самый раз, – проворчала она. – А предполагалось, что это – первоклассный люкс. Какая ирония!

«Неужели всем американцам так трудно угодить?»

Майор обратился ко всей группе хорошо поставленным командным голосом, чтобы даже самые тугоухие из присутствующих не пропустили ни слова.

– Доброе утро, друзья. Надеюсь, все вы в добром здравии, готовы к первому дню нашего путешествия, дню, который вы запомните на всю свою жизнь. Утром мы посетим Ипр, а днем – военное кладбище и проедем по полям боев. Как я вчера сказал, для некоторых из вас это может оказаться очень тяжелым испытанием. Но я надеюсь, это поможет вам понять, что происходило в этих местах, и, возможно, примириться с потерей. Одни считают, что это помогает им осознать утрату, другие хотят лично удостовериться в ней, но каждый по-своему описывает свои ощущения. Одно могу сказать наверняка: вы уедете отсюда с глубоким пониманием того, что на самом деле представляет собой война – и, надеюсь, с решимостью никогда не позволить такому повториться в нашей жизни.

– Ясно, ясно, – раздался сзади ворчливый голос.

К облегчению Руби, сначала пейзаж за окном выглядел совершенно обычно: зеленые и пышные фермерские земли, абсолютно плоские, ровнее даже, чем на востоке Англии, небольшие поля, по краям которых проходили каналы, – на этих полях то тут, то там паслись черно-белые коровы, которые напомнили Руби разрисованные в раннем детстве железные фигурки на ее игрушечной ферме. Этот мирный туманный ландшафт перемежался фермерскими подворьями, на которых к домам жались крытые красной черепицей сараи и амбары, закрывающие от ветра посадки ив. Высокие тополя выстроились вдоль длинной прямой дороги, их серебристые листья блестели при легком ветерке.

Они проехали через маленькую деревню, где одетые в черное женщины стояли в очереди за овощами, старики сидели на скамейках и курили трубки, а дети играли в школьном дворе. Руби почувствовала, что напряжение постепенно спадало. Пока что все выглядело нормальным.

Но через несколько миль все изменилось.

Они остановились возле развалин каких-то зданий и больших куч щебня, и майор показал фотографию деревенской площади с древней ратушей и церковью с высоким шпилем.

– Хотите – верьте, хотите – нет, но прежде тут была красивая средневековая деревушка Диксмюде. – По группе пробежал потрясенный шепот. – Это была одна из первых деревень, которую французы и бельгийцы защищали от немецкого вторжения в октябре 1914-го. Название Диксмюде обозначает «ворота к дамбе», то есть к каналу – они смогли открыть шлюзы и затопить весь район, что остановило наступление немцев. Река стала линией фронта и оставалась ею на протяжении всей войны.

– А куда делись местные жители? – спросил кто-то.

– Они бежали, как и многие тысячи других, – ответил он. – К сожалению, такая участь постигла не только эту деревню. Вы скоро убедитесь, что такова была судьба десятков городов и деревень, расположенных вдоль линии фронта, и даже таких крупных городов, как Ипр. Но бельгийцы упорны. Они намерены вернуться и отстроить все заново.

Между руин они заметили множество мужчин, некоторые вытаскивали из-под обломков деревянные балки и доски и аккуратно складывали их в ряд, сортируя по длине и толщине. Другие собирали и укладывали в стопки целые кирпичи и черепицу, а еще одна группа подальше, похоже, спасала уцелевшие железные ворота и заборы. Задача перед ними стояла поистине сверхсложная – из этих груд обломков восстановить нормальные постройки.