Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Они понятия не имели, где на самом деле погиб Генрих, только какие-то намеки из историй, рассказанных членами семей тех друзей, с которыми он, полный оптимизма, шагал на фронт. Из тихих разговоров скорбящих матерей, собравшихся в очереди за хлебом, Марта впервые услышала слово Лангемарк, ужасное место, где, по слухам, больше двадцати четырех тысяч немецких солдат, включая тот полк, где служил Генрих, погибли всего за десять дней. Поговаривали, что они все были похоронены на специальном кладбище.

Дыхание Карла стало прерывистым и затрудненным. Ему оставалось жить всего несколько часов. Он не сможет осуществить свою мечту.

– Я найду Генриха, обещаю, – прошептала она сквозь слезы. – Он получит медаль деда.

– Спасибо, – успел обронить Карл и снова зашелся в приступе жуткого, неконтролируемого кашля, от которого простыни окрасились кроваво-красными брызгами слизи. – Я люблю тебя.

Это были его последние слова. Она подозвала к себе Отто, и они стояли, держась за руки, и смотрели, как человек, которого они оба любили, который был центром их мира, впал в беспамятство, а потом испустил свой последний вздох.

Это было в октябре. Вскоре война закончилась, но ни в ее сердце, ни в стране мир так и не наступил. Почему генералы так внезапно сдались, отдали все завоеванное, когда до этого газеты трубили о германских победах? Казалось, никто не знал – или, по крайней мере, никто ничего внятного не объяснял. Кайзер, на которого немцы так долго возлагали все свои надежды, покинул их. Как теперь сможет оправиться от такого удара их гордая новая нация? Какой во всем этом был смысл, за что потеряли жизни столько людей? За так называемую честь защищать эту ныне слабую, потерпевшую поражение страну?

Условия мирного договора, казалось, только сыпали соль на их раны: финансовые репарации, потеря земель и ограничения на вооруженные силы – целая череда наказаний. Союзники утверждали, что это были репарации, которые Германия должна заплатить за то, что развязала войну.

Ропот недовольства уже поднялся, отовсюду сыпались обвинения на генералов, коммунистов и даже евреев в том, что страна оказалась в бедственном положении. Продовольствия и топливных ресурсов, как всегда, не хватало; семьи скорбели о погибших, бюрократия не справлялась с наплывом требований о военных выплатах и пенсий по инвалидности. Ее любимый Берлин переживал не лучшие времена. Тысячи горожан, чьи силы были подорваны голодом и холодом, сгорали, как и ее Карл, от свирепствующей эпидемии смертельно опасного гриппа. Это была суровая зима.

Тем не менее Версальский договор был подписан, ограничения на перемещения были сняты, и когда Марта посетила Auswärtiges Amt , Федеральное министерство иностранных дел в центре Берлина, ее уверили, что не будет никаких проблем с пересечением границы. Теперь она может совершить паломничество, чтобы найти своего сына, исполнить предсмертное желание мужа и, возможно, просто обрести покой в собственной израненной душе.

Марта понимала, что решимость Карла найти могилу сына подпитывалась страданиями бабушки Эльзы, которая так и не оправилась после смерти мужа в Крымской войне. Никакие медали за храбрость не помогли ей смириться с потерей. Вплоть до ее собственной ранней смерти – как считала вся семья, из-за того, что сердце ее было разбито, – почти ежедневным рефреном Эльзы были слова: «Если бы только я могла навестить его могилу, сказать, что люблю его!» Марта решила для себя, что не будет всю жизнь нести двойное бремя сожаления и раскаяния – свое и Карла.

Она также знала, что Карл и сам глубоко страдал от чувства вины. Конечно, он был слишком стар, чтобы идти на фронт, к тому же у него было больное колено, но многие другие мужчины его возраста записались добровольцами. Они с Мартой и со многими из их друзей с ужасом наблюдали, как страна неумолимо приближается к войне. В их глазах убийство австрийского эрцгерцога было лишь надуманным предлогом для тех, кто подстрекал правительство к войне.

Да, их армия была мощной, хорошо оснащенной и отлично обученной. И вплоть до последних месяцев немецким войскам, казалось, каким-то чудом удается удерживать свои позиции. Теперь же все удивлялись, как Германия могла верить, что сможет тягаться с объединенными силами России, Франции и Великобритании. И кто мог представить себе масштабы потерь, лишений и голода, которые эта война принесла обычным людям?

Даже зная все это, Марта подозревала, что Карл наверняка корил себя за то, что его сын погиб на поле боя во Фландрии, в то время как сам он оставался дома.