Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

– В «Кингз Хед»?

– Именно. Говорил, что там много красивых девчонок.

– Ах, бессовестный негодник! – она прямо слышала, как Берти говорил это. – А что было в конце?

– Он дотащил меня обратно в траншею и передал санитарам, велел передавать привет Британии, когда попаду туда. Называл меня «везучим пройдохой», «счастливчиком» – это последние слова, которые он мне сказал, – хотя любой мог видеть, что у меня разворочен череп и нету глаза, и вряд ли кто-то верил, что я выживу. Но его слова вселили в меня надежду, и на протяжении всего моего выздоровления я вспоминал, что он назвал меня счастливчиком. Я должен был доказать, что он прав. Я действительно счастливчик. Я жив, и я только что нашел брата. Чего еще может желать человек? И все это – благодаря вашему Берти.

Руби не могла говорить, в горле стоял ком. Да и потом, как можно в полной мере отблагодарить этого человека за то, что он сейчас сделал? Ведь он подарил ей прекрасное последнее воспоминание о ее веселом, любящем муже, который не побоялся рискнуть своей жизнью, чтобы спасти товарища! Она заплакала. Крупные тяжелые слезинки медленно катились по щекам. Она всхлипнула и принялась смущенно рыться в сумочке.

– Простите, простите меня. Я, наверное, выгляжу ужасно.

– Не нужно извиняться, я все понимаю, – он достал из кармана белоснежный носовой платок. – Вот, возьмите.

– Это слезы счастья. То, что вы рассказали мне о Берти, очень много значит для меня. Я просто не знаю, как вас благодарить!

Она представила себе момент, когда поделится новостями с родителями Берти. Она могла бы даже пригласить Джозефа встретиться с ними, чтобы он лично рассказал им о сыне, как живое свидетельство необычайной храбрости Берти. Они будут очень гордиться. Айви будет плакать, но осознание того, каким храбрым был ее сын, поддержит ее в будущем, поможет со временем оправиться. Альберт постарается скрыть свои эмоции, но будет с гордостью рассказывать эту историю друзьям в бридж-клубе и на поле для гольфа: «Мой Берти спас человеку жизнь. Он был героем».

Что касается ее самой, она будет хранить это воспоминание вечно. Это дороже любого надгробия, дороже любых памятных табличек.

Элис сбросила туфли на каблуках и прокралась мимо стойки регистрации гостиницы «Тишина».

Было уже поздно, далеко за одиннадцать, хотя на этот раз она не слышала боя курантов. Мучаясь от пережитого унижения и тоски, она почти ничего не замечала вокруг себя, когда убегала из отеля «Гранд». Теперь она на цыпочках поднялась в свою комнату, стараясь не наступать на самые скрипучие ступени и половицы, и даже умудрилась повернуть ключ в замке без обычного щелчка.

Все было точно так, как и несколько часов назад, когда она покинула номер: грязная одежда разбросана по кровати вместе с влажным грязным полотенцем, пыльные туфли валялись в углу, содержимое не до конца распакованного чемодана разбросано по полу.

Элис так ужаснулась устроенному ею самой беспорядку, что едва не прозевала записку:

Дорогая Элис!

Надеюсь, ты хорошо провела вечер. Фредди предложил отвезти нас назад в Остенде на санитарной машине. Мы отправляемся завтра в восемь утра. Полагаю, вас это устроит, мадам.

Вермюлен упакует нам завтрак с собой. Он сказал, что мы можем забрать его завтра утром.

С любовью, Руби.

На туалетном столике лежал небольшой букетик цветов из Лейсентхока. Двигаясь почти автоматически, она расправила увядающие цветки, поместила их между сложенными листками промокательной бумаги и придавила Библией, которую нашла в ящике прикроватной тумбочки, прижав ее пару раз еще и локтем сверху. Затем в ужасе одернула руку: она словно облокотилась о чью-то могилу. Ее захлестнула мощная волна невыносимого горя, отчего перехватило дыхание.

Сэма больше нет. Он лежит в сырой земле.

Теперь все, что ее ждет, – мрачная перспектива покинуть это место, место, которое принадлежит ему, вернуться в Остенде, присоединиться к тем скорбным парам из туристической группы компании «Томас Кук». Затем она отправится в Лондон, где ей придется признать, как права была Джулия, когда предупреждала ее: «Ради всего святого, не влюбляйся в него снова. Обещаешь?»

Но именно это она так опрометчиво и сделала, и теперь все просто ужасно. Она позволила себе попасть в водоворот магии Даниэля, словно это могло хоть как-то заменить ее утрату чем-то чудесным. В итоге она потеряла связь с реальностью, вообразив, что он серьезно относится к ней. Как могла она быть такой глупой?