Иоахим Новотный - Избранная проза

Ханна могла противопоставить этому словесному извержению только свое первоначальное намерение. Она наклонилась над лотерейным билетом. Но и это не смутило господина Зайферта.

— Вы играете по системе? — спросил он, вытянув шею.

Ханна прикрыла бумагу ладонью. Она не ответила — потому что вряд ли знала, что скрывается под понятием «система», и потому, что вся эта беседа ей уже порядком надоела.

— Значит, не по системе, — с удовлетворением констатировал господин Зайферт. Несколько быстрых привычных движений — и бутылочки исчезли: в лавку вошел клиент. Спровадив его, господин Зайферт не преминул вернуться к теме.

— Только не разочаруйте меня, не надо закрывать глаза и черкать где попало! Милая вы моя! Мы же маленькие люди, и случай дарит нам только неприятные неожиданности. Нужна система. Или вы играете только для забавы? Как эти вертихвостки на прошлой неделе. Впорхнули, хиханьки да хаханьки, билеты уже все разрисованы, а все не готовы. Хватит, говорю, мне еще работать, а сигареты не дам, сколько задом ни вертите. Сдавайте билеты, платите — и в школу! А они все вертятся и хихикают. Ну, думаю, мне эти цыплята голову не заморочат! А та, что первая кончила хихикать, говорит: «Мы играем не по правилам, господин Зайферт, мы только ставим крестики на числа, которыми обозначили мальчишек из 10 «Б». Кто выиграет при розыгрыше, тот выиграет и у нас». — «С ума сошли, — говорю. — А если кому из вас достанется трое? Или четверо? Что тогда?» — «Тем лучше, — отвечают, и снова хи-хи, — что тут невозможного?» Как им ответишь?

Если не мог господин Зайферт, то Ханна и подавно не знала, как ответить. Ей представилось разумным придать беседе более невинный характер. Кто знает, куда она заведет господина Зайферта?

— Но числа, — воскликнул господин Зайферт, — как вы выбираете числа? — Его голос дрожал от возбуждения.

— Я просто сажусь и начинаю вспоминать пережитое, — ответила Ханна несколько отчужденно. — И если припомнится что-то радостное, то я спрашиваю: когда это было? Какого числа? Какой по счету день недели? Или год…

— Да это новый метод! — вскричал господин Зайферт. — И утонченный. Вы просто обязаны его описать.

Ханна улыбнулась.

— Все довольно просто, — сказала она. Алкоголь начал кружить ей голову. Рассказ получился неожиданно легким. — Например, девятка, она спасла мне жизнь. Я еще ходила в школу, мне было шестнадцать. Или семнадцать? Вошел пастор и стал отсчитывать. Ты, ты и ты. Я оказалась последней, девятой. Остальные остались в школе до обеда. Потом их накормили супом из кухни для прислуги и отправили на господское поле. Мы-то гнулись на церковном, на обед нам дали кислый творог. У меня и сейчас рот сводит. Но это все же лучше судорог, которые достались другим. В поместье сварили обед из конины — купили у мясника, торговавшего несортовым мясом. Конина оказалась испорченной. Через день девять самых слабых детей умерли.

— Счастливое число, — сказал господин Зайферт, — воистину.

— Или четверка, — продолжала Ханна, — возьмите четверку. Она из времен, когда я жила в прислугах. Я батрацкая дочь, родители отослали меня в Пенциг на заработки сразу, как только сил у меня стало достаточно, чтобы приподнять чугунок. Большой дом, большое садовое хозяйство. Сын хозяина сразу положил на меня глаз и одними взглядами не ограничился. Уже в первый месяц он трижды прижимал меня в углах. На кухне, в салоне и в гладильной. «Малютка, пойдем станцуем чарльстон!» А я была на голову выше, вот и схватила его за волосы, оторвала от себя. Но как долго могло это продолжаться? Набралась духу и попросила милостивую хозяйку отпустить меня в город. Мне положено было по контракту. Смотри не прошляйся, сказала она мне. Но разрешила. Я сразу в танцевальный зал, стою, осматриваюсь. Думаю: будет у тебя ухажер из простых, отстанет от тебя молодой хозяин. Да вот беда: все молодые люди уже вроде разобраны. Кроме одного, а он мне не понравился. Не танцует и смотрит неотрывно. Пялься, думаю, пялься, ко мне не пристанешь. Жердь жердью, грудь узкая. Но глаза такие карие. Длинные пальцы, кружку держит — будто играется с ней. Меня так и обдало жаром, потом холодом. Выскочила я из зала. Перебрала в голове все советы моей хозяйки и обратно вернулась. Проходя, взглянула на войлочную подставку под его кружкой, на ней уже три метки. Ну, думаю, четвертую можешь еще выпить, но если и потом не пригласишь, то прошляюсь я, как говорит хозяйка, где-нибудь в другом месте. И что бы вы думали? Он заказывает четвертую кружку, опрокидывает ее одним махом и направляется ко мне. И в это время заиграли вальс.