Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

Сабина заверила Дот, что дом замечательный, – и не покривила душой.

Дот с улыбкой окинула взглядом свою гостиную: обитый коричневой ворсистой тканью диван с боковинами из кленового дерева, два кресла с откидными спинками, телевизор на кронштейне. Лампочку на потолке прикрывал матовый стеклянный абажур в форме сколотого по углам платка.

– Я здесь много лет прожила. Въехали, когда Гай только-только ходить начал, а Китти я еще на руках носила. А теперь это для меня вроде как дом Гая, и, наверное, отсюда я уж никуда не перееду. Это ведь одна из немногих оставшихся ниточек, что меня с ним связывают. И чувство такое у меня появилось задолго до его смерти.

Родители убеждали Сабину, что дом на Иволговой улице слишком для нее велик, советовали избавиться от него и купить жилище попроще, с которым легче будет управляться. Но Сабина тоже не хотела переезжать.

В дверях появились задержавшиеся в машине Берти и Хаас – с лицами, пылавшими не то от холода, не то от счастья побыть немного наедине. Берти потопала на коврике у входа, вытрясая снег из рифленых подошв ботинок. «Китти!» – крикнула она зычно, словно выкликала сестру из дома по соседству. – Что? Нет Китти? – бросила она матери.

– Разумеется, она здесь! – Дот прошла в кухню, заглянула в коридор. – Китти!

– Она должна была ужин приготовить, – пояснила Берти Сабине.

Хаас расстегнул молнию на куртке, но снять ее не решался и стоял на коврике при входе, выжидая.

– Позвоню ей, – сказала Дот.

– Тогда лучше давай из другой комнаты.

Берти плюхнулась в кресло и принялась расшнуровывать ботинки. Хаас пожирал ее глазами.

– Не глупи, – Дот взяла телефонную трубку. – Сабина, присаживайся. Это займет минуту. Наверняка Китти пришлось куда-то мальчишек везти, а сейчас она уже к нам направляется.

Все смотрели, как миссис Феттерс сидит с трубкой у уха, пока в доме Китти звонит телефон. Прождав куда дольше, чем на ее месте выдержала бы Сабина, Дот наконец сухо произнесла: «Говард? Это я. Можно с Китти поговорить?» Повисла пауза. Дот наматывала на палец телефонный провод. Сабина пыталась разглядеть картинки в рамочках, развешанные в коридоре, не решаясь подойти поближе. Теперь она понимала, почему Дот так заинтересовалась картинами в ее доме.

– Ну, она должна быть дома, потому что здесь ее нет. На ужин она собиралась к нам. Жена Гая из Калифорнии прилетела. Ты же знаешь. – Дот бросила взгляд на Сабину, словно желая лишний раз удостовериться в ее присутствии. – Просто позови ее к телефону.

Прошла минута. Дот постучала по микрофону. И повесила трубку.

– Ну, – рассудительно, ровным тоном заключила она. – Насчет ужина наши планы меняются.

– Поеду что-нибудь привезу. – Хаас застегнул молнию.

– Не надо было мне ее просить, – сказала Дот. – Сама бы приготовила ужин.

– Как ни крути, ты ни в чем не виновата, – возразила матери Берти. А потом положила руки Сабине на плечи и сжала их. Сабина понимала, что девушка что-то хочет ей сообщить, но была слишком уставшей и сбитой с толку, чтобы догадаться. Может, это было «извини», а может, «только ни о чем не спрашивай». На всякий случай Сабина кивнула.

– В городе у нас отличная пицца, – сказала Берти и сунула ноги обратно в ботинки. – А домашний ужин тогда будет завтра.

– Вы поосторожней там, – предупредила Дот. – Погода на глазах портится.

Рука Берти скользнула в карман куртки жениха, словно в поисках чего-то важного, и там и осталась. Этим двоим погода была нипочем.

Сабина пошевелила пальцами внутри собственных карманов. И нащупала снег.

– Ох, да что ж ты все одетая стоишь! – воскликнула Дот, когда они с Сабиной остались одни. – Плохая я хозяйка – не привыкла гостей принимать!

Сабина куртку сняла, но из рук не выпустила. Хорошо бы надеть ее снова. Тяжелая куртка придавала устойчивости.

– Расскажите, а почему вы не привыкли к гостям?

Дот откинулась на спинку кресла, пристроила затылок на вязаном кружевном подголовнике, прикрыла веки.

– Не хочется об этом говорить. Если ты не против, конечно. Хотя тайное и так становится явным, не успеешь оглянуться, правда?

А Сабине представились ее родители в дверях кухни. Отец глядит на нее не осуждающе, а скорее печально. И нежно прижимает к себе кролика. «Ты в тридцати пяти милях от аэропорта, – говорит мать. – За окнами – буря. С тобой люди, которых ты не знаешь. Зачем тебе понадобилась эта Небраска, Сабина? О чем ты только думала!»

Вид у родителей замерзший, им холодно в одежде, предназначенной для южнокалифорнийской зимы. Мать дрожит и жмется к отцу и кролику.