Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

– Китти тоже хотела поехать, но вести машину вызвался Хаас, так что ей места не хватило, – сказала Дот.

– Ему хотелось встретить Сабину, – пояснила Берти.

– В жизни не видала, чтобы мужчина так над женщиной трясся! «Дай я тебе кофе принесу», «А ты точно без шарфа не замерзнешь?» Не будь он таким милым, я бы от всего этого на стенку полезла, ей-богу!

– Привыкай! – сказала Берти.

– Давно вы вместе? – спросила Сабина.

– Шесть лет. – В Небраске Берти выглядела более уверенной. И казалась взрослее. Даже голову держала иначе. – Семь лет назад он пришел к нам в школу учителем, и через год мы стали встречаться.

– В общем, по принципу «тише едешь – дальше будешь».

Сабина сказала так в шутку, но Берти кивнула с серьезным видом.

– Да уж, в неосмотрительности Берти никто не упрекнет, – заметила Дот.

Мужчина в комбинезоне выдал Сабине ее багаж, даже посадочный талон не попросив. И тут Сабина внезапно устыдилась, что у нее целых два чемодана. Собиралась она крайне небрежно. Взяла с собой рукавицы Фана, надела его куртку. Захватила и соболью шапку, которую Парсифаль привез Фану из России, и свитеры Парсифаля. Запихнула в чемоданы все, что под руку попалось. В лос-анджелесском аэропорту, где носильщики толкали тележки, набитые шляпными картонками и обувными сундуками, Сабину количество багажа не заботило. А сейчас Берти взяла тот чемодан, что был потяжелее, и первой направилась к выходу, где стояла машина.

Наверное, больше всего Небраска напоминала Долину Смерти. Не живописные ее части, не Фернес-Крик, не гряду Фьюнерал-Маунтинс, не красные скалы и не весну, когда растущие на песке приземистые кактусы покрываются ядовито-яркими цветами – но плоскую бесконечность июльского полдня, когда водитель, у которого спустило шину, отправившись за помощью, сдается после трех, от силы четырех миль, окончательно потеряв ориентацию в круговой панораме пустоты. Прибавить к этому нежданно налетевшую метель, что осыпала машину снегом, грозя совсем замести ее, как песчаная буря в пустыне. Сабина снова и снова пыталась сосредоточить взгляд на какой-нибудь из мчавшихся на них снежинок, теряла объект наблюдения, находила новый. От такого занятия болела голова, но остановиться Сабина не могла. С метелью явился промозглый холод – низкая температура плюс ветер. Так же как жара в других краях, холод этот охватывал каждый дюйм тела и пронизывал его насквозь, мгновенно проникая под кожу. И точно так же, как от жары, отвлечься от этого холода, думать о чем-нибудь, кроме него – кроме того, как от него спастись и как он тебя прикончит, – было невозможно. Ни единого города на тридцати пяти милях между Скотсблаффом и Аллайансом не было. Изредка проплывали рекламные щиты, но рекламировать в этих местах было особо нечего – лишь закусочные да мотели, причем расположенные так далеко, что даже думать о них смешно. Остается лишь глядеть на плоскую равнину и снег.

– Тебе небось и во сне привидеться не могло, что в Небраске окажешься, – сказала Дот Феттерс. Она так и сияла. В Небраске миссис Феттерс была как рыба в воде. Они въехали в городок и уже катили по улицам между рядов крохотных и совершенно одинаковых домов в стиле «ранчо».

– Да уж, – согласилась Сабина.

Может, это из-за снега дома выглядят такими одинаковыми? Что прячется под белым покрывалом?

– Сейчас, понятно, этого не скажешь, но летом тут очень живописно. Летом отсюда уезжать не хочется.

– В этом году зима хуже, чем обычно, – заметила Берти. Она сидела впереди рядом с Хаасом. – Не думай, что это всегда так будет!

Всегда? Да что они, считают, будто она сюда жить приехала? Что пробудет здесь до лета и до следующей зимы? Наверное, и Парсифаль в детстве так думал, глядя на эту равнину: Как я вообще вытерплю здесь до лета?

– Как жаль, что ты Кроля с собой не взяла, – вздохнула Берти. – Хаас, ты бы только видел, какой у Сабины кролик!

Хаас свернул на одну из множества подъездных аллей. Дом был освещен и ждал. Запахнув поплотнее куртки, они шагнули в мягкий глубокий снег. Сабина и Дот взбежали на переднее крыльцо. Дверь была не заперта.

– Вот, – сказала Дот, обводя рукой комнату. – Вот он, дом. Хотя, конечно, хвастаться особо нечем – по сравнению с твоим-то…

Над диваном висела репродукция картины: старинный крытый мост, а на въезде – лошадь с повозкой. Во время их блужданий по антикварным магазинам Парсифаль любил повторять: «Был бы я королем, первым же указом распорядился бы запретить все картины с крытыми мостами и репродукции оных!»