Рене Карлино - Милая [litres]

В это время мы оба, не сознавая того, раздевали друг друга. Я толкнула его на кровать и легла на него сверху. Он затаил дыхание и улыбнулся, тогда я наклонилась и нежно поцеловала его, оттянув его нижнюю губу, а затем уселась на него и стала двигаться. Я не спешила, наслаждаясь ощущением того, что он чувствует меня. Он отвечал на мои движения. Одной рукой он сжал мое бедро, а указательным пальцем другой руки водил меж моих грудей, медленно передвигая большой палец ниже, к комку нервов, где соединялись наши тела. Он точно знал, что делать своими проворными руками гитариста, а я про себя отметила, что нужно поблагодарить того, кто его всему этому научил. Я двигалась резкими толчками, извиваясь от напряжения. Другой рукой он крепко сжимал мое бедро. Выгнув спину и опустив голову, я забылась, ощущая Уилла в себе, и в этот момент мы оба вскрикнули. Он сел, все еще не отпуская меня, и всем телом прижался ко мне, заключив в объятия.

– Я люблю тебя, Миа.

– Я знаю.

Я не находила слов, потому что любовь извлекла из глубин моей души новое ощущение, которого я никогда не испытывала, находясь в связи с мужчиной… страх. Досадная, непреодолимая печаль, которая омрачает счастье, порожденное настоящей любовью. Только сумасшедший может подумать, что любовь принесет ему свободу. Любовь равносильна болезненному и беспрестанному страху потерять другого человека. Это маниакальный страх несчастного случая, страх того, что на землю из космоса упадет метеорит и убьет его, не оставив от него ничего, кроме дымящихся ботинок. Это страх безвременной кончины от болезни – внезапно, в день его тридцатилетия, маленькая трещинка в его сердце раскроется до предела и заберет его во сне, когда он обнимает тебя. Единственный способ узнать, что вы в самом деле влюблены, – спросить себя, что тяжелее, видеть, как он умирает, или знать, что он видит, как умираю я? Кому мы сострадаем больше – тому, кто наблюдает, или тому, кто умирает? Тогда вы поймете, что на самом деле означает убийство из милосердия: это когда вы испытываете любовь, доходящую до степени мучительной тревоги. Любовь – это не розы и не морские волны, это страшная боль, и она может вынудить человека бежать от нее, как от проказы. Любить – значит быть храбрым, а Уилл был самым храбрым человеком из всех, кого я знала.

Войдя в ресторан, мы увидели, что нас подкарауливает Ради. Он был в черном костюме их мохера, из кармана торчали очки-авиаторы «Ray-Ban». Он был симпатичным, пусть и толстым. Казалось, он съел на завтрак Райана Сикреста [35] Райан Сикрест – американский телеведущий и актер. . Он вразвалочку подошел к Уиллу, держа в руках черную гитару марки «Gibson».

– Что ты, мать твою, творишь с моей гитарой?

– Заткнись, Уилл. Порадуй спонсоров.

– Вот как, ребята? Вы изменили свое решение?

– Ничего мы не меняли. Это просто красивый жест. Они пошли на уступки, значит, и мы должны. Оглянись вокруг, прежде чем оказаться в заднице и кануть в полную неизвестность.

– Прелестно, – сказала я, ни к кому особо не обращаясь.

– Привет, куколка. – Ради наконец признал меня, а затем снова перевел глаза на Уилла. – Одну песню, задень их за живое, и они отстанут от тебя. – Уилл нехотя выхватил гитару из рук Ради и ушел. Я осталась стоять, не зная, куда себя деть, пока не заметила Фрэнка за столиком неподалеку. Он подозвал меня жестом, а потом встал и отодвинул для меня стул.

– Ты можешь на него повлиять? – спросил он, не выпуская сигары изо рта. От него разило одеколоном «Polo», к которому я испытывала отвращение. Я сморщила нос, пытаясь спастись от этого запаха.

– Не знаю. У него свои цели. Может быть, он думает, что получит другой контракт.

– Может быть, но, как только пойдет слух, что с ним трудно работать, фирмы звукозаписи пошлют его к черту. О каком генеральном плане он твердит?

– Никогда не слышала. – Я пыталась вспомнить, упоминал ли Уилл о каком-то генеральном плане, но не смогла. Когда Уилл настраивал гитару на крохотной сцене, я оглядела тускло освещенный зал. Стены были окрашены в кроваво-красный цвет, отчего я без конца стала повторять про себя « КРАСНАЯ КОМНАТА», как ребенок из фильма « Сияние» . Потом я представила, как Уилл всех, кроме меня, обезглавливает своей гитарой, как мачете. Заметив Соню, пожирающую его глазами, я понадеялась, что он раньше других доберется до нее.

Почувствовав чью-то руку на своем плече, я обернулась и увидела Нейта.

– Привет, как дела? – спросила я, вставая из-за стола.