Рене Карлино - Милая [litres]

– Нет. Серьезно, все в порядке. Мы расстались уже давно. Он – идиот. Я рада, что избавилась от него. Не волнуйся об этом, давай, иди. Мне уже все равно… правда.

Он обнял меня и долго не отпускал.

– Ладно, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. – Все еще обнимая меня за плечи, он откинулся назад, рассматривая мое лицо. – Ты красивая и удивительная, и у тебя необыкновенная душа, Миа. Ты заслуживаешь лучшего. – Затем он быстро и целомудренно чмокнул меня в губы и отпустил.

– Пока, Уилл. – Развернувшись, я рванула по лестнице, потому что из глаз хлынули слезы.

В следующие пару недель я действовала необыкновенно плодотворно и решительно. Я поговорила с Шейл насчет студийной работы, мы с Дженни провели последнюю примерку платьев, и я, купив скрипку, репетировала день и ночь. Я почти не видела Уилла, он проводил много времени у Одри. Однажды он мимоходом сказал мне, что согласился, чтобы Фрэнк стал его продюсером. Он сказал, что у него будет больше концертов, а затем спросил, не хочу ли я во время некоторых из них аккомпанировать ему на фортепиано и на скрипке. Я ответила, что, безусловно, была бы этому рада. Мне казалось, это станет для меня отправной точкой, если я хочу играть живую музыку или вообще принимать участие в музыкальной жизни, но я по-настоящему оценила его предложение, когда поняла, как меня радует перспектива больше заниматься музыкой. Я все еще надеялась применить диплом, но, как сказала Марта, мне нужно было научить свое сердце и сознание петь в унисон.

Однажды вечером, когда я была в квартире одна, я взяла четырехканальный рекордер Уилла и его портативный компьютер и начала записывать музыку, которую сочинила. Я закончила одну мелодию, похожую на фрагмент из музыки к кинофильму. Фортепианная фонограмма была протяжной и простой, с очень малыми ритмическими интервалами. Я создала западающую в память тональность на электропианино «Wurlitzer» для того, чтобы акцентировать звучание фортепиано. Во время малых интервалов я играла мрачные, низкие, неистовые риффы на скрипке. Когда я, к своей радости, закончила песню, я записала ее на CD и оставила его на кровати Уилла. Я накорябала маркером: «Sharpie»:

Фрагмент из саундтрека к моей жизни

На следующий день была пятница, канун свадьбы Дженни, и я планировала отправиться с ней на ночь в коттедж. В пятницу в кафе «У Келли» было немноголюдно. Выглянув в окно кафе, я увидела, как Уилл выходит из музыкального магазина на другой стороне улицы. Вытащив из-за уха сигарету, он зажег ее. Увидев меня в окне, он очень широко улыбнулся, потом театрально бросил сигарету и растоптал ее. Перевернув рюкзак, он вытащил оттуда CD-диск. Показав на него, он закричал:

– Это потрясающе, черт возьми!

Я была рада, что ему понравилась моя мелодия. Сразу же после этого из магазина неторопливо вышла Одри, поскольку подъехало такси. Она махнула мне рукой, и Уилл прокричал:

– Увидимся на свадьбе. – А потом они прыгнули в такси и укатили.

В тот же вечер мы с Дженни благополучно отправились в путь вместе с Джексоном. Сидя в машине, мы всю дорогу пританцовывали и во всю глотку орали песни – для Дженни это стало подобием девичника. Я хотела организовать настоящий, но она сказала, что последние пять лет ее жизни были затянувшимся девичником. Тайлер, видимо, думал так же, поскольку отказался от мальчишника. Дженни даже не захотела устраивать презентацию подарков перед свадьбой, ей было довольно одного дня в коттедже в компании тридцати ближайших друзей и родственников.

– Так что будет играть Уилл? – спросила я Дженни, вспомнив, что мы так и не поговорили об этом.

– Только торжественную музыку на обычной гитаре. Он написал для нас очень красивую инструментальную пьесу, поэтому я собираюсь пойти под нее под венец.

– Прекрасно. Он такой талантливый, и мне не терпится услышать его исполнение.

– Да, он такой. Он спрашивал, не против ли мы, если Одри подыграет ему на сагатах одну из песен. Думаю, она сказала ему, что, не будучи музыкантом, всегда чувствует себя лишней, потому он решил, что она будет играть на этих чертовых сагатах. – Последние слова она пробормотала, хихикая.

Я начала смеяться.

– Боже, я понимаю, ужасно говорить гадости о такой милой девушке, но, черт возьми, она слишком, слишком счастливая. Она счастлива и красива до такой степени, что я чувствую себя в полной заднице просто, оттого что нахожусь рядом с ней.

– Да ладно тебе, у нее свои недостатки, – сказала Дженни, а потом включила радио.